– Эм, ну даа, – протянул неуверенно тот, пытаясь натянуть сапог на новую ногу, – тут либо вообще без ноги остался бы, либо вот это.
Видя крайне неодобрительный вперемешку с присущим соседу коварству взгляд, Богдан продолжил оправдываться.
– Я и сам не в восторге был. Но лучше уж я барский буду и с ногой, чем свободный, но без нее. Так с голоду помер бы. А так еще и денег прилично осталось.
Влад лишь ухмыляясь, обреченно покачал головой. Затем со всей силы свистнул сквозь пальцы в сторону трудящихся людей, подзывая их широким жестом руки.
– Ты чего удумал? – недоуменно спросил Богдан.
– Ничего я не удумал. Пусть народ увидит, что ты с собой сделал.
Люди неохотно, но постепенно стали стягиваться в их сторону, время было полдень и все равно нужно было отдохнуть. Богдан хотел было уйти, пока народ не подошел, но Влад остановил его, сказав:
– Люди все равно узнают, так что не спеши никуда.
Богдану оставалось лишь остаться и гадать, что будет дальше.
– Ох, демон, ты что сделал?
– Ой дурак, ой дурак!
– Предатель, да еще и лжец! – восклицали люди, что подходили к ним.
– Что делать то будем с ним, народ? – спросил, обращаясь к дюжине подошедших соседей Влад.
– Гнать его надо из деревни, как князя того погнали.
– А чего это, как князя? Думаешь, он как князь? Честь слишком большая ему.
– Ногу ему оторвать эту, а потом выгнать.
– Да вы чего, это же я, Богдан, сосед ваш, – пытался возразить он, но то ли за этот месяц всех достал его появившийся невообразимый гонор, то ли народ был таким озлобленным после долгой страды, пока Богдан лежал и наслаждался бездельем, но после его слов предложения стали сыпаться еще более жестокие.
– На кол его посадить!
– Давайте ногу ему оторвем, и ею же его и забьем! Будет знать!
Сквозь все эти кровавые варианты расправы, послышался голос Влада.
– Эх, Богдан, Богдан! – он нахмурил брови, качая головой, – вот только у тебя все наладилось, только богат стал, только, как в масле кататься стал, и взял и такое сотворил. По своим же словам предал нас, себя и богов наших. И не князь ты, чтобы тебя выдворять отсюда. И не старик-ремесленник, который сам через пару лет помрет. Будешь нам только глаза мозолить этой мерзкой штукой, – обреченно махнув рукой в сторону его ступни, он отвернулся, театрально скрывая свои эмоции.
Теперь народ был на стороне Влада. Всего около месяца назад на месте Влада был Богдан, а на месте Богдана князь. Теперь все было наоборот, и он всей своей кожей, всей своей душой испытал давление настроения народа, возмущенных его лицемерием и эгоистичной ушлостью.
Люди стали вплотную обступать его, освежая в его памяти тот гул, что издавала толпа, недовольная князем. Он понял, что его ждет неотвратимая расправа, и сбежать у него никак не получится. Хотя можно попытаться, вряд ли будет еще хуже. Он резко вскочил, пытаясь оттолкнуть ближайших к себе людей и вырваться в освободившуюся брешь, но слишком сильно оттолкнулся своей новой ногой, не зная на что та способна. Он неуклюже перевернулся в воздухе и упал на спину рядом с поваленными мужиками. Но не успел он встать, как его схватили за ноги, затем зафиксировали руки, и под крики и улюлюканье понесли в сторону леса. Как бы Богдан не извивался, все было бестолку, из лап толпы было не вырваться и не убежать. А толпа, словно объединенная каким-то общим сознанием, слаженно тащила его в определенном направлении. Сквозь панический страх, Богдан улавливал мысли о том куда именно. Несколько лет назад также поступили с одним вором и убийцей. Но за что с ним так? Он же никого не убивал и ничего не крал!
– Наро-од! Наро-од! Что вы делаете, не надо! Не на-адо! – истерически кричал он, но не мог перекричать толпу.
– Ты уж извини, сосед, но так всем лучше будет, – наклонившись, сказал ему на ухо Влад.
– Смеется?! Издевается?! Гад! – несмотря на все неудачные попытки, Богдан продолжал извиваться, брыкаться и неистово орать.
– Не ори, дурак, только хуже будет! – сказал мужик, что схватил его правую ногу, когда они всей толпой подошли к нужному месту.
Да, это то самое место, Богдан его помнил. Зрелище было тогда яркое и запоминающееся. Жестокое, кровавое. Какое любят люди. Особенно когда им нужно выпустить пар. И сейчас у них было точно такое же настроение. Вот те две гибких, изящных березки. За это время несколько подросли и стали чуть грубее, но для предстоящего дела это не будет особой помехой. Даже веревки остались на них висеть. “Не истлели. Такие прочные, или же кто-то заранее позаботился и повесил новые?” – промелькнуло в уме Богдана. Он ясно понимал, что сейчас будет, даже сквозь этот первобытный страх.