Сейчас, ввиду того, что наступило временное затишье, на козлах торчало трое «белок» из числа самых молодых. Остальные схоронились в ближайших домах, чтобы по первому сигналу дежурного тут же прибыть. Да внизу, у повозки, двое стражников, нарушая устав караульной службы, не обращая никакого внимания на окружающее, бросали кости (ну и косились, естественно, на него).
К стражникам, кстати, у Нила выработалось двоякое отношение. Иногда, уставая от бесконечной игры и постоянного кочевания агров из одного кармана в другой и в связи с этим вяло текущей ругни, они баловали парня байками. И, несмотря на то, что в большинство из них верилось с трудом, слушать было интересно — скучно всё-таки. Вот, например, они уверяли, что, то ли в их смену, то ли раньше — этот момент был упущен в рассказе, они остановили двадцать настоящих амазонок, подчинённых ужасной принцессе Лидии. И чудом смогли их одолеть, ибо подчиняться законной власти те наотрез отказались. Хорошо хоть стояла поблизости целая конная сотня какого-то преданного дворянина, поэтому ценой гибели десятка солдат удалось их повязать. И помять слегка. Ну, тех, кто выжил — уж больно осерчали защитники законности. И каково было удивление стражников и солдат барона, когда в караване амазонок были обнаружены здоровые бочки с вином. Вначале думали, что в них кровь — стали поговаривать, что Лидия для пущей злости потчует своих ближних человечьей жидкостью. А после драки с этими, казалось, молоденькими девчонками, так владевшими своими саблями, что многие были склонны поверить в обряд с кровью. Но нашёлся храбрец, что снял пробу и, довольный, подтвердил, что там вино. Причём, очень хорошее. Конечно, львиную долю благотворной жидкости забрал себе дворянин со своими офицерами и командирами стражников, а потом вместе с уцелевшими лейтенантами (даже такие у них были!) амазонок (простых-то оставили себе, так сказать, для нужд рядового состава) и полными бутылями вина отправили в подарок самому коменданту РоШакли — говорят, он мужик, что надо и верно оценит такое подношение. Ну и простым стражникам тоже кое-что перепало — рассказчики так аппетитно начинали чмокать губами, что у Нила непроизвольно слюни текли.
Ещё они говорили, что если он, «северный герой» (так и называли, отчего у Рейли сам собой задирался подбородок) будет вести себя верно, то и агры будут к нему благосклонны. И парень смекнул, что к чему, при очередном прохождении их поста каких-то беженцев. Вместо бумаги, подтверждающей право на выезд из города, в руки стражников перекочевала энная сумма в увесистом кошеле. На сомнения молодого северянина, правильно ли они поступают, пропуская, возможно, что и врагов короны, ушлые стражники ответили, что враги это или нет, а у Западных ворот разберутся наверняка, а их дело быть бдительными и звать начальство в том случае, если будет ехать нелояльный дворянин или, к примеру, предавший своего сюзерена королевский гвардеец.
Нил после таких разговоров конечно же получал богатую пищу для размышлений. К примеру, раньше в рассказах бывалых солдат королевская гвардия представала этакой элитой, в которую шли дворянские сынки, лучшие из лучших, и сравниться с ними могли лишь ближники самих баронов. Что ж, проворонили убийцу — сами виноваты… И то сказать — как не пропустить к отцу родную дочь? А может они заодно с ней были?
Всё это было из разряда предположений. Но вот, что щекотало воображение северянина — это амазонки. В рассказе стражников он усомнился в некоторых моментах, о которых, впрочем, предпочёл умолчать. Его смутила такая комбинация: амазонки — бочки вина. Будучи северянином, он предпочитал более крепкий напиток, нежели перебродивший сок винограда, и знал, что при случае их женщины могли опрокинуть чарочку — это даже полезно для крепости тела. Но больше — ни-ни. Человек, а тем более женщина становится предсказуемо глупой (иногда это полезно) и ещё более слабой. И Нил сомневался в возможностях выпивать большие объёмы хмельного напитка каким-то изнеженным благородным барышням. Небось, стражники сами и выдумали эту историю, чтобы налакаться — по рожам же видно, что это те ещё пройдохи и пропойцы.