- Да и шуму наделает, - добавил Амато.
- Но они на это пойдут, - возразил Фрэнки. - Нужно быть осторожнее.
- Нет, не верю, - покачал головой Амато. - Это проблема Трэтмана, и он попался. Его побили не просто так, а за дело. Нет, они нас не ищут, все про это уже забыли.
- Джон, - вздохнул Фрэнки, - надеюсь, ты прав. Но все же я поостерегусь.
- Фрэнки, - хмыкнул Амато, - можешь нервничать, сколько захочешь. Мы это сделали, и мы в порядке. Я ещё пару раз съезжу в Броктон и займусь делом. Когда можно будет не остарегаться и начать работать, я тебя позову.
Глава 11
После полудня Коган пил пиво в баре "У Джейка Уирта". Он сидел у стойки и наблюдал за дверью. В глубине зала пили пиво санитары и врачи-интерныю
В дверь вошел Митч. Он быстро осмотрел комнату, заметил Когана и стал пробираться к нему. На нем была твидовая спортивная куртка, серые фланелевые брюки и голубая рубашка. Волосы у него были темные, а кожа светлая. Он протянул руку:
- Джек...
- Митч...
Они пожали руки, сели, и Коган подозвал официанта.
- Мартини со льдом и оливками, - заказал Митч. Официант кивнул.
- Ты обедал? - спросил Коган.
- В самолете, - кивнул Митч.
- Надо будет взять рагу с томатами, - произнес Коган.
- А та забегаловка на аллее, где готовят гуляш, ещё существует? спросил Митч.
- Да, "Конвей и Дауни", и мясо там замечательное, - кивнул Коган.
- Я раньше тоже так думал, - сказал Митч. - Диллон как-то брал меня с собой. Он знает все приличные кормушки. Был один из тех дней, когда шел снег, деваться было некуда, а нам надо было поговорить. Вот Диллон и привел меня туда. Эх, мне пятьдесят один, и я толстею. Никогда не было проблем с весом. Знаешь, когда мне было тридцать пять... нет, тридцать... кто был президентом? Этот козел Трумэн.
- Ему сейчас около ста, наверно, - вздохнул Коган.
- А может, его уже нет на свете, - кивнул Митч. - Так вот, мне приходилось отказываться от картошки - и нет проблем. Зато я всегда мог выпить пива. А вот теперь не могу - стоит только посмотреть на пиво, как я толстею. Это от кортизона. Врач сказал, что как только я перестану его принимать, я снова похудею.
- А зачем тебе кортизон?
- У меня колит, - объяснил Митч. - В прошлом году у меня был приступ, правда, недолго. Дело в том, что я ходил к другому врачу, и он прописал мне пенициллин, а я не предупредил, что принимаю кортизон. Ну, а их нельзя смешивать. Вот пару недель и маялся.
- Моя жена тоже принимала эту гадость, - кивнул Коган. - А может, что-то еще, но она не набирала вес.
- У неё артрит? - спросил Митч.
- Сыпь. Она любит возиться в своем саду, и вот у неё началась аллергия. Она думала, это от какой-то травки, и стала натираться лосьоном, но ничего не помогало. Тогда она пошла к врачу, и тот сказал, что у неё проблемы с кровью, и после этого она стала принимать антибиотики. А сыпь перешла даже на голову, по утрам она просто плакала в ванной, больно было причесываться. Вот тогда ей прописали кортизон.
- В будущем году у нее, возможно, все повторится, - предположил Митч.
- Знаю. Врач сказал, это может повториться, если не принимать мер, но я не удивлюсь, если и это не поможет. Ах, врачи, много они знают. Дело в том, что у неё всегда была аллергия на насекомых.
- Опухоли после укуса? - спросил Митч.
- Хуже, ей бывает совсем плохо. Она не выходит из дому, не взяв шприц с адреналином. Ей сказали: после укуса в течение пяти минут обязательно нужно сделать укол.
- Ну и ну, - поразился Митч.
- Вот так она живет всю жизнь. "Не могу же я все время сидеть дома", говорит.
- Да, никогда не можешь сделать того, что хочешь. А посмотри на Диллона, - заметил Митч. - Вот это тип! Никогда не делает ничего лишнего. Ну, выпьет, ну, вкусно поест, временами подцепит девчонку.
- Жену навещал, - добавил Коган.
- Она была красавица, - кивнул Митч. Он допил свою порцию и махнул официанту. - Однажды Диллон рассказал, что поймал её, когда она шарила у него по карманам. Я ему говорю: "Я бы её убил." А он мне: "Нет, я всегда люблю знать, как далеко зайдет тот, кто рядом. Теперь насчет неё я это знаю." Да, ему сейчас несладко. Единственный раз он наслаждался жизнью во Флориде.
- А ты все ещё в профсоюзе? - спросил Коган.
- Нет. Пришлось бросить. Знаешь, чем они там сейчас занимаются? Большей частью латиносами. Многие думают - неграми. Может быть, но только не в Нью-Йорке. Там одни латиносы. Я двадцать лет пробыл в Нью-Йорке, и там все время кто-нибудь к чему-нибудь призывал и вопил! Не негры, а латиносы. Эти козлы прибывают туда и вмиг подчиняют себе весь город. Стоиит купить сэндвич, как тут же рядом оказывается голодный латинос. Да их там толпы бродят! И никто не работает. Обязательно найдется какой-нибудь парень из Вашингтона, который скажет: "Оставь ему свой сэндвич, Джейсон, он ведь пуэрториканец, он имеет на это право." Посмотри вокруг в Нью-Йорке - одни латиносы, виляющие задницами. Уверен, все они голубые. Нет уж, я буду продавать машины.
- Не думаю, - заметил Коган, - что это приносит хорошие деньги.
- Не приносит. Но ты сам себе хозяин, понимаешь?
Пожилой официант принес ещё две порции.
- Куда тебе приходится ходить за ними? - спросил Митч.
Официант недоуменно уставился на него
- Я спросил: куда ты ходишь за заказами? - повторил Митч. - Наверно, это далеко, может, через несколько кварталов? Такси, наверное, надо брать. Мне просто интересно.
- Нет - нет, - смутился официант, - просто у нас всего один бармен, и он сегодня очень занят. А с напитками все в порядке?
- Ну, - протянул Митч, - в общем-то нет, видно, они испаряются по дороге.
- Митч, - одернул его Коган и успокоил официанта: - Все в порядке.
- В следующий раз я сделаю заказ заранее, - не унимался Митч. Наверное, они печатают бланки в журнале или ещё где, можно его послать по почте, потом прийти сюда, и останется только подождать недельку, чтобы тебе принесли заказ.
- Ты сам выбрал это место, - заметил Коган.
- Это единственное место в Бостоне, которое я знаю. Я здесь всего в четвертый или пятый раз. Если мне надо куда-то пойти, обычно это случается в Детройте, Чикаго или ещё где-то. Прошлый раз был Сент-Луис. Мой кореш тот, с которым я работаю, дядя моей жены, - спросил меня, собираюсь я что-нибудь делать, а я ответил: нет, я уезжаю из города. Тогда он удивился: "Ты что, собираешься пешком до Бруклина?"
- А ты ему рассказал, что едешь сюда? - спросил Коган.
- Ну нет, конечно, - ответил Митч. - Я просто хочу сказать, что не так часто сюда прихожу. Если им понадобится, они, наверное, позовут кого-нибудь другого, потому что в последнее время я чаще всего остаюсь в стороне. Или же дела остаются в стороне от меня.
- Вот как? - удивился Коган.
- Вот так. - Митч допил свой стакан и махнул официанту. Тот неторопливо направился к бару. - Я, пожалуй, выпью пива, пока официант вернется, - вздохнул Митч.
- Не стоит, - возразил Коган, - ты ведь говорил, что от него толстеешь.
- Ну да. Сначала этот случай с телефоном. Я был готов убить того типа, если бы мне кто-нибудь разрешил, я бы сделал это даром. Потом я уехал... почувствовал себя плохо, пошел к врачу. Он дал мне это лекарство и спросил - не было ли у меня в последнее время стрессов. О, нет, конечно, нет, просто моя фамилия мелькала в газетах чаще, чем Рокфеллера. Раньше я был человеком, который мог пойти, наладить дело, и все шло хорошо, и вдруг я стал другим - ничего не делаю, только ломаю людям ноги, бросаю в них бомбы. И жена меня изводит. А так ничего, все спокойно. И вот я стал принимать лекарство и толстеть, а потом меня сцапали в Мэриленде.
- За что?
- Я охотился. Ты знаешь Топпера?