Другая сторона травмы – демонстрация своего превосходства и желание всех поучать. Я не такой, как все, и все остальные хуже меня. Это тоже проявление травмы и страха. Но выражается оно уже не через роль жертвы, а через синдром спасателя, высокомерие, обесценивание или преследование. Например, занимаясь изучением английского, травмированный человек будет на каждом углу говорить о том, как важно учить язык, и будет высмеивать тех, кому это неинтересно.
Поддерживать страхи выгодно.
Травмированный человек – лучший покупатель любой идеи и вещи, которая обещает счастье.
Послушный и управляемый. Его нужно напугать и показать, как уменьшить напряжение. Достаточно просто говорить: «Понимаешь, ты ведь стареешь, и с этим нужно что-то делать! Знаешь, несмотря на прогресс и чудеса косметологии, женщинам все равно есть что улучшить». Все зависит от глубины травмы. Я не против самосовершенствования, когда оно рождается из творчества и самовыражения, а не из последней попытки выйти замуж. Или используется как средство для зависти, чтобы занять в иерархии место повыше. Или является спасением от самообесценивания и ненависти к себе.
У мамы баночки с кремом, а у тебя есть не только баночки, но и тюбики – общественное мнение формирует тренды в психике поколений. И естественно прекрасные женщины наращивают все что угодно, лишь бы быть лучше «Наташи» и ее чистых ботиночек. Грудь, ресницы, авторитет мужа и фанатов в социальных сетях. Но причины такого поведения – нервозность и неуверенность в своей идеальности. Когда от женщины общество негласно требует быть всегда красивой, перспектива не соответствовать пугает. И приходится обесценивать все вокруг, чтобы высоко ценить себя.
Помимо травмы и стресса, связанных с детским опытом, есть еще один мощный разрушительный фактор. Это информационное поле, которое лжет и манипулирует ради того, чтобы человек с проблемой не мог ее решить, и постоянно покупал таблетки. В социальном давлении много травмирующего начала. Есть очень простое правило. Боишься увидеть свою ошибку – убеждай всех, что ошибаются они. Страх наказания и жажда власти заставляет врать все время. Жажда власти появляется из страха. Уводит от открытого общения и здравого смысла. Не позволяет действовать согласно самой результативной стратегии жизни, в которой ошибки – драгоценность и основа принятия правильных и полезных решений.
Казалось бы, проходи тесты, пробуй, обучайся, продолжай творить. И тут голос мамы: «Только попробуй испортить новое платье!» И вот запуганная девчонка до последнего будет прятать дырку и говорить, что это не она полезла через забор или защищала кошку от мальчишек. Она была паинькой. Платье само порвалось! Добро пожаловать в травматичный опыт. Именно сюда, на благодатную почву детской травмы, попадают общественные нормы и правила. Законы. Откровенная ложь и стандарты приличного поведения. Информационное поле диктует нам, как жить и что чувствовать. Религия, пропаганда и общественное мнение вмешиваются в эмоции. Диктуют чувства и запреты. Реклама, новости, фильмы, мнения звезд формируют мышление и составляют за нас список желаний. Штампы, ограничения, осуждения, иллюзии – все это забирает у нас возможность делать то, что хочется на самом деле, и вдобавок заставляет испытывать стресс.
Травмы питаются стрессом
Говоря о причинах стресса, можно сказать, что ложь – одна из главных движущих сил стресса. Неосознанно уровень тревожности и страха быть пойманным активирует телесный механизм блокировки энергии и свободы. Ровно до тех пор, пока тайное не становится явным и компенсированным.
Но само разоблачение вруна и ложь – это большая психологическая травма для того, кто обманывает. Тут стоит задуматься:
если ваш ребенок вам врет, это означает, что он вас боится. Разоблачая и наказывая, можно лишь усилить недоверие и закрепить «дурную привычку» настолько, что, даже будучи взрослым, он продолжит вводить себя в этот стресс.
И получается замкнутый круг. Затем ребенок будет врать себе. Это уже привычка бессознательного.
Существует также социальная ложь – это когда мы врем, чтобы сохранить отношения или чтобы помочь другому человеку. Такая ложь стала вполне привычной и одобряемой в обществе.