Другие богачи соперничали, а некоторые и превосходили его в великолепии своих резиденций. Около 1489 года Бенедетто да Майано построил для Филиппо Строцци Старшего самое совершенное воплощение "тосканского" стиля архитектуры, который Брунеллеско развил во дворце Питти - внутреннее великолепие и роскошь за массивным фасадом из "деревенских" или незаконченных каменных блоков. Он был начат с тщательного астрологического расчета времени, с религиозных служб в нескольких церквях и с примирительной раздачи милостыни. После смерти Бенедетто (1497) Симоне Поллайуоло* завершил строительство и добавил прекрасный карниз по образцу того, который он видел в Риме. Насколько прекрасным мог быть интерьер этих кажущихся тюрьмами помещений, можно судить по их великолепным каминам - могучим мраморным антаблементам, поддерживаемым колоннами с цветочной резьбой и увенчанными рельефами. Тем временем Синьория продолжала совершенствовать свой уникальный и прекрасный дом, Палаццо Веккьо.
Большинство архитекторов были также скульпторами, ведь скульптура играла ведущую роль в архитектурном орнаменте, вырезая карнизы и молдинги, пилястры и капители, дверные косяки и дымоходы, настенные рельефы, алтари, хоровые кассы, кафедры и крестильные купели. Джулиано да Майано вырезал лавки в ризнице собора и в аббатстве во Фьезоле. Его брат Бенедетто развил искусство интарсии и прославился им настолько, что король Венгрии Матиас Корвин заказал у него два сундука из инкрустированного дерева и пригласил его к своему двору. Бенедетто поехал, и за ним прислали кофры; когда они прибыли в Будапешт и были распакованы в присутствии короля, инкрустированные части выпали, так как клей был ослаблен влажным морским воздухом; и Бенедетто, хотя он успешно заменил части, отвратился от маркетри и посвятил себя впоследствии скульптуре. Мало найдется скульптурных дев, прекраснее его "Мадонны с троном", мало бюстов, превосходящих честного и откровенного Филиппо Строцци, мало гробниц, столь прекрасных, как гробница того же Строцци в Санта Мария Новелла, нет кафедры, более изящно вырезанной, чем та, что Бенедетто сделал для церкви Санта Кроче, и мало алтарей, столь близких к совершенству, как Санта Фина в коллегиальной церкви Сан Джиминьяно.
Скульптура и архитектура, как правило, передавались по наследству - делла Роббиа, Сангалли, Росселлини, Поллайуоли. Антонио Поллайуоло, дядя Симоне, научился точности и тонкости дизайна как ювелир в мастерской своего отца Якопо. Изделия Антонио из бронзы, серебра и золота сделали его Челлини своего времени и любимцем Лоренцо, церкви, синьории и гильдии. Заметив, как редко такие маленькие предметы сохраняют имя своего создателя, и разделяя ренессансный мираж бессмертной славы, Антонио обратился к скульптуре и отлил в бронзе две великолепные фигуры Геркулеса, соперничающие с напряженной силой "Пленников" Микеланджело и мучительной страстью "Лаокоона". Перейдя к живописи, он рассказал историю Геркулеса в трех фресках для дворца Медичи, бросил вызов Боттичелли в "Аполлоне и Дафне" и сравнялся с нелепостью сотни художников, показав, как спокойно Святой Себастьян принимает в свое безупречное тело стрелы, пущенные в него неторопливыми лучниками. В последние годы жизни Антонио вернулся к скульптуре и отлил для старой церкви Святого Петра в Риме два великолепных надгробных памятника - Сикста IV и Иннокентия VIII - с энергичностью чеканки и точностью анатомии, вновь предвещающей Микеланджело.
Мино да Фьезоле не был ни столь разносторонним, ни столь буйным; он довольствовался тем, что учился искусству скульптора у Дезидерио да Сеттиньяно, а когда его учитель умер, продолжил его традицию плавной элегантности. Если верить Вазари, на Мино так повлияла ранняя смерть Дезидерио, что он не нашел счастья во Флоренции и искал новые сцены в Риме. Там он прославился тремя шедеврами: гробницами Франческо Торнабуони и папы Павла II, а также мраморным табернаклем для кардинала д'Эстутевиля. Восстановив уверенность в себе и платежеспособность, он вернулся во Флоренцию и украсил изысканными алтарями церкви Сант-Амброджо и Санта-Кроче, а также баптистерий. В соборе родного Фьезоле он установил в классическом стиле богато украшенную гробницу епископа Салутати, а для аббатства Фьезоле вылепил аналогичный памятник, более сдержанный в орнаменте, в память о графе Уго, основавшем этот монастырь. Собор Прато может похвастаться кафедрой его работы, а в дюжине музеев можно увидеть один или несколько бюстов, которыми его покровители не столько льстили, сколько бальзамировали: лицо Никколо Строцци, опухшее, как от свинки, слабые черты Пьеро Подагрика, прекрасная голова Дитизальви Нерони, симпатичный рельеф Марка Аврелия в молодости, великолепный бюст св. Иоанна Крестителя в младенчестве, а также несколько прекрасных рельефов Девы Марии с Младенцем. Почти во всех этих работах есть женское изящество, которому Мино научился у Дезидерио; они приятны, но не вызывают интереса и не глубоки; они не захватывают наш интерес, как скульптуры Антонио Поллайуоло или Антонио Росселлино. Мино слишком любил Дезидерио, он не мог отвернуться от образцов своего мастера и искать в безжалостном нейтралитете природы значимые реалии жизни.