Менее бюрократические дворы не так для нас сейчас важны, поскольку их кочевой характер воспрепятствовал формированию центра ведения документации, историописания и придворной литературы в целом. Среди таких центров империя в лице Фридриха Барбароссы и его сына Генриха VI занимает первое место. Оба были людьми с интеллектуальными потребностями, оба особенно поощряли официальную латинскую поэтическую историографию, о чем мы поговорим позже. В самом деле, таких текстов за их время сохранилось больше, чем за время правления их более даровитого преемника – Фридриха II. Французская монархия едва ли могла похвастать ролью покровителя учености, в то время как в Испании для этого придется ждать появления Альфонсо X Мудрого в конце XIII века.
Пример высокоорганизованных центров проясняет еще один вопрос, имеющий большое культурное значение, а именно взаимодействие дворов, которое в этих случаях становится более распространенным и лучше прослеживаемым явлением. У Генриха II долгое время гостит его зять, герцог Саксонии. Дочка Генриха, принцесса Иоанна, в сопровождении великолепной свиты отправляется в Сицилию. Король принимает норвежского архиепископа, который остается у него на несколько месяцев, и говорят, что королевскую «Ассизу о вооружении» пытаются скопировать менее успешные властители соседних государств – король Франции и граф Фландрии. Петр Блуаский был одинаково незаменимым как при нормандском, так и при сицилийском дворе. Англичанин Томас Браун вместе с другими иностранцами приглашен ко двору Рожера II, здесь он в качестве судьи и капеллана заверяет финансовую документацию на арабском, подписываясь «аль-каид Брюн»[36]. Однако он все же возвращается в Англию и занимает ответственный пост в Палате шахматной доски. Гервасий Тильберийский также сменяет английский двор на сицилийский, а затем становится маршалом Арелата, по пути в который создает для императора Оттона IV «Императорские досуги» (Otia imperialia). Еще один латинский стихотворец, Генрих Авраншский, писавший для папы и других властительных особ, подвизался при дворах Фридриха II и Генриха III. Император Фридрих II чествовал прибывших ко двору философа Феодора Антиохийского и Михаила Скота из Испании, поддерживал переписку с учеными и философами различных мусульманских правителей Северной Африки и Востока, способствовал контакту поэтов его Великой курии с трубадурами, миннезингерами своих заальпийских владений.
Города XII века играли бо́льшую роль в мире торговли и политики, нежели в мире литературы. Тогда еще не существовало такой самобытной городской культуры, которая возникла в позднем Средневековье, и тем более горожан – покровителей искусства и литературы, подобных тем, которых мы находим в итальянском Возрождении. В меценатах в XII веке все еще ходили светские или церковные правители. В то же время ни научное, ни популярное представление о культуре не может игнорировать значение городов этого периода в перспективе всей интеллектуальной истории. По крайней мере для Северной Европы XII век оказался временем экономической и социальной революции, которая ознаменовала начало серьезных интеллектуальных перемен. Странствующий купец «привел в движение среду людей, привязанных к земле; миру, верному традиции и чтившему иерархию, которая определяла роль и положение каждого, он открыл расчетливую и рационалистическую деятельность, в которой удача больше не измерялась социальным положением, а зависела только от умственных способностей и энергии»[37]. К традиционному делению на воюющих, пашущих и молящихся города добавили четвертую категорию – торговцев и ремесленников, буржуазию будущего, готовую назвать горожанином даже Бога, «первейшего, древнейшего и главнейшего из горожан» (li premierz plus anchiiens et souverains bourgois de tous), как сказал эшевен Дуэ в 1366 году. Резко контрастируя с окружавшей его сельской неволей, город стал территорией свободы, центром капитала, средоточием интенсивной деятельности, форумом дискуссий, со своим собственным законом и, по крайней мере, с некоторой степенью самоуправления. Часто городские законы заимствовались, причем не всегда у соседей. Многие жители городов иногда путешествовали по своим делам на большие расстояния. В этих путешествиях они встречали главным образом людей из других поселений, пересекаясь с ними в придорожных храмах, на рынках, где создавалась народная литература, собирались большими группами на крупных ярмарках, куда съезжались люди со всех концов Европы и где для запыленных просителей действовал особый, торговый закон «ярмарочных судов». Путешественники, таким образом, могли усваивать странные и даже запретные идеи, подобные тем дуалистическим ересям, пришедшим издалека по торговым путям с Востока и распространившимся в северных городах, где «ткач» и «еретик» часто становились синонимами[38]. Все это очень средневеково по духу и очень актуально по своим последствиям!
36
Томас Браун, племянник секретаря Генриха I, вместе с придворным Робертом из Селби в 1130 году отправился, будучи еще ребенком, к сицилийскому двору, где в итоге стал каидом (от араб. «вождь») – важным государственным чиновником. (
38
Ткачами называли представителей катарской ереси, поскольку многие из них занимались этим ремеслом. (