А на это, прошу извинить, пойти никак нельзя. Ведь на одной чашке весов лежат чуть ли не все достижения лучшей части человечества — ученых, а на другой — слова людей, которым безразлично естествознание.
В таких условиях для меня колебания нет, и я просто отношу к обманщикам, мистификаторам или к заблуждающимся всех, кто рассказывает мне эти байки.
Итак, каковы итоги?
Их можно сформулировать очень просто. Откуда ушли, туда и пришли. Телепатия оказалась бесконечно чуждой естествознанию с его методами и идеями. Поэтому эта старая, как мир, деятельность сохранила свой характер — характер магии. У нее есть свои жрецы. Для демонстрации магии используются особые личности — можете называть их отмеченными богом или дьяволом, можете называть их медиумами, телепатическими звездами и, наконец, субъектами, обладающими парапсихологическими способностями. Разница лишь в словах, а сущность та же.
Веками существуют люди, верящие в чудеса. Живут и действуют обманщики, сознательные и бессознательные. Веками существуют люди, которые борются с человеческими заблуждениями. И каждому веку эту работу приходится начинать сначала.
Впрочем, довольно. Последняя фраза звучит слишком пессимистично. Разумеется, если в течение сорока лет так называемый средний человек не слыхал ни звука о телепатии, а затем на его голову обрушиваются «открытия» современных парапсихологов, то, конечно, уроки истории для него прошли даром.
Недавно я получил письмо от кандидата педагогических наук, упрекавшего меня во многих грехах, в том числе и в том, что я отбрасываю от себя новую науку — телепатию. Воспитание таких читателей действительно надо начинать сначала. Но могло бы так не случиться. Я боюсь, что в воспитании нашего нового поколения была сделана ошибка — полагалось, что раз нет социальных условий для появления суеверий и доверчивости к чудесам, то они и не будут возникать. Не тут-то было. Они появляются и способны расцветать, если не идти против заблуждений. К этому я и призываю!
Слова на прощание
Есть много вариантов вранья. Никто, разумеется, не станет защищать жулика, прибегающего к обману, чтобы обобрать своего ближнего. Но в отношении многих сортов неправды люди гораздо снисходительнее. Ведь есть же ложь «во спасение». Зачем, например, огорчать любимую девушку, сообщая ей, что вчера был в кино с ее подругой. Гораздо лучше сказать, что готовился к экзамену. Стоит ли говорить больному, что у него неизлечимая болезнь, ведь это жестоко.
Сколько угодно сторонников мнения, что искусство не должно говорить человеку правды. В конце концов, рассуждают они, важно доставить человеку радость. Каким способом мы этого достигли — совершенно безразлично. Поэтому если зритель получит удовольствие от кинокартины, в которой все ложь от начала до конца, если живопись наводит на фальшивые ассоциации, что ж, пожалуйста, абы потребитель развлекался.
Рассуждения подобного типа имеют исключительное распространение по отношению к религии.
«Ну разумеется, — начинает убеждать вас вполне интеллигентный дядя, — ну конечно, бога нет. Но согласитесь, что вера в бога помогает человеку стойко переносить выпавшие на его долю несчастья. Что дурного в том, что мать горячо молится богу о благополучном возвращении своего сына-солдата с поля войны».
Возражения ваши отметаются решительным взмахом руки, и оппонент продолжает:
«А моральные соображения? Неужто вам не известно, что среди католических девушек нравственность куда выше, чем среди тех, которые не принадлежат к этой церкви. Видите — страх божий идет на пользу. Меньше распутства, меньше воровства, больше уважения к родителям. Разве это плохо? Пусть в основе лежит ложь, но раз результат хорош, значит, ложь полезна».
Как видите, есть люди, которые приводят свои доводы против истины. Но, заметьте (не пропустите, читатель, пожалуйста, эту строчку и запомните ее), имеется одна группа людей, где нападки на истину и защита лжи абсолютно и стопроцентно исключены. Это деятели науки. Действительно, научная профессия есть служение правде. Отбор истинных фактов, тщательное и правдивое их описание, построение теории, которая без ошибки предсказывала бы еще не наблюденные явления, — это и есть наука. Значит, нельзя, не ценя истину, считаться научным работником. Это так же невозможно, как быть одновременно пожарным и поджигателем, охотником и вегетарианцем.