"...уничтожить..."
Вера скрипнула зубами. Она уже знала, чего от неё хочет психопрограмма. Только делать этого не собиралась ни под каким соусом. Мат и злость ей сейчас не помощники. Нужно просто не думать об этом. Закрыть глаза, и...
"...ты должна уничтожить..."
Боль в виске. Будто голову пробили раскалённым шилом. "Волчица" всегда наказывала болью, если Вера отказывалась исполнять её приказы.
"...уничтожить носители..."
"Сидеть на месте. Я кому сказала - сидеть!!!"
Со стороны всё выглядело, может, и не совсем буднично, но не так уж необычно. Голова у Веры и раньше болела, особенно после прохождения очередного уровня игры. И точно так же она усаживалась в уголок, стараясь перетерпеть боль. В такие минуты её не трогали: каждый знал, что это такое, когда голова превращается в гудящий котёл. Только Воронов ощутил беспокойство. Ему одному из всех присутствующих дано было почуять отголоски битвы, которую вела сейчас Вера. Почуять, и обругать себя последним идиотом. Потому что девушка - в лице ни кровинки - вдруг обмякла, "оплыла" на своём стуле. А из носа вытекла тонкая тёмно-красная струйка.
- Ч-чёрт! - Степан вскочил, перепугав всех остальных, увлечённых дискуссией. - Только этого не хватало. Дежурный! - он сходу включил интерком. - Медбригаду в лабораторию, быстро!
Никто из присутствующих не задал ни единого вопроса. Для них всё было предельно ясно.
Первой мыслью Антона было: "Не уберёг".
Ему-то сообщили в первую очередь, и он, бросив всё, помчался в "госпиталь" - медблок центра. Какое-то время пришлось потратить на препирательства с врачами, не желавшими допускать его в палату. Антон прекрасно понимал, что врачи здесь своё дело знают, и что бы там ни было, Вере уже ничего не угрожает. Но когда он её увидел... Правая половина лица, отражавшая мрачный Верин сарказм, и левая - как застывшая восковая маска. Несмотря на всю свою подготовку и стальные нервы, он всё же пережил миг ужаса. И Вера это почувствовала.
- Ну, вот... допрыгалась... - тихо сказала она, виновато улыбнувшись - одним лишь правым уголком рта. Жутко было смотреть на её лицо, наполовину живое, наполовину похожее на древнегреческую маску.
Обычно в таких случаях принято утешать, уверяя любимого человека, что всё пройдёт, что медицина сейчас и не такие чудеса творит, и так далее. Но Антон знал, что Вере сейчас нужна не эта словесная мишура. Они научились понимать друг друга без слов. Всё же он должен был что-то сказать, и сказал то единственное, что сейчас было действительно важно для Веры.
- Я люблю тебя, малыш, - произнёс он, целуя её пальцы. - И всё у нас будет хорошо.
Ответом ему была не улыбка - Вера понимала, как сейчас выглядело бы это со стороны. Только взгляд оттаял. Потеплел. И Антон знал - он сделает все, чтобы у его Солнышка такой взгляд был всегда.
Его с большим трудом выставили из палаты лишь через час, когда Вере ввели лошадиную дозу снотворного. Обычная, человеческая, почему-то не подействовала. "Ничего, - успокоил Антона лечащий врач. - Сердце у неё здоровое, выдержит". Антон еле сдержался, чтобы не высказаться по поводу врачебного оптимизма. Но, во-первых, он всё равно уже ничего не мог поделать, а во-вторых, пришёл Северцев. Хоть он и не был непосредственным начальником Антона, но от приглашения переговорить один на один отказываться было неудобно. К тому же, отвлечься и впрямь не мешало, поскольку чувствовал себя Антон преотвратно.
- Я вас понимаю, Антон Владимирович, - Ярослав, устроившись в пустом - пока главврач занимается Верой - кабинете. - Ситуация серьёзная, что и говорить. Мне не только сообщили, но и передали предварительные результаты сканирования... Одним словом, инсульт.
- Ей двадцать три года, - голос у Антона сел, стал хриплым. - Только двадцать три года...
- Инсульты, бывает, и в пятнадцать случаются, не в этом суть. Сложность в том, что психопрограмма, основной модуль которой мы так и не смогли извлечь, переключилась на разрушение своего носителя. То есть мозга... Не пугайтесь, Антон, я бы не был так спокоен, если бы ситуация оказалась совсем уж безнадёжной, - добавил Северцев. - Ещё неделю назад мы ничего не смогли бы сделать. Но сейчас, когда у нас в руках образцы исходников, мы имеем полное представление обо всех моделях психопрограмм, в том числе и о программе охотника. Извлечём в лучшем виде. Плохо, что поздновато. Надо было сделать это намного раньше.