– Привратники на втором мосту, – предупредил десятник, видя, что господин ни за чем не следит, погруженный в тяжкие мысли.
Времени оставалось всё меньше. Ещё можно развернуться и уйти не опозоренным. Уйти тем гордым и славным агратом, который припёрся сюда с несусветной, безумной, леденящей душу целью: захватить замок Ордена Отражения. Даже не захватить, нет – для какой скверны ему эта крепость?! Его мучила другая жажда, другая чёрная страсть, пожравшая и сердце, и рассудок… Толкнувшая на безумие: надежду вернуть дочь. Вернуть любой, даже непосильной ценой. Даже неназываемой. Жизнь? Что жизнь – он и честь свою швырнет под ноги всему миру! Искурочит, растопчет славу имени аэт Юди, оплаченную сотнями жизней предков. И не задумается, чем они такое заслужили. Все их труды и подвиги единым махом перечеркнула его девочка в то утро, когда бросилась между ним и этой поганой нечистью...
Аграта так передёрнуло, что он чуть не сверзился со скалы, с трудом восстановив равновесие. Десятник метнулся, было, к господину, но притормозил, заметив, что тот справился с оплошкой. И вновь отступать преданный воин не торопился. Аграт не в себе, он сейчас уязвимей дитяти – глаз да глаз за смертельно раненным хозяином! Да ещё и преступившим все мыслимые границы. Где это видано: явиться к Внимающим с такой бесчестной целью?! Хотя... Какой отец, любя своих деток, от чистого сердца швырнёт камень в этого страдальца – в который уж раз признал десятник. Оно конечно: не всякий и решится ради них на такое... Он бы, скажем, ни за что ни решился! Ну, да он и не аграт аэт Юди. У него кишки поплоше, пусть он сроду не праздновал труса. Да и не всё так просто. Одно дело, когда на твоё дитя подняли руку. И совсем иное, коли твоя кровиночка переняла на себя твою собственную смерть.
Эх, жаль, не было его в то утро рядом с господином – со злобной досадой попенял судьбе десятник. Или кого другого из дружины – того же сотника. Глядишь, иначе бы всё обернулось. А сопливая девчонка – какой от неё толк? Чего дельного могла сотворить юная агрия Ксейя, коли на её глазах порешили изуродовать родного батюшку? Только вот это самое. Служанка её – свиристелка бестолковая – обсказала всё, как сумела. Как агрия пошла с утра пораньше будить отца. Как влетел в окошко тот страшный шар тонкого стекла, что таскают из-за моря с западного континента. Как разлетелся он об изголовье кровати. Как на подушку аграта приземлилась склизкая мелкая тварь из того шара. Как ринулась к нему, перебирая мерзкими щупальцами.
Аграт-то спросонья вроде отпрянул, но, видать, в полный разум ещё не вошел. Ксейя, недолго думая, возьми да рухни плашмя на родного отца. Собой закрыла, и слизняк заместо агратова влез прямиком в её ухо. Всосался внутрь единым махом. Агрия – покуда не сомлела – долго и дико кричала от лютой боли. С того дня так и лежит в беспамятстве, ровно померла. Лекари от нёе шарахаются – слышать ничего не желают ни о каком лечении. Надзиратели храмов всех шести богов поднебесных земель закрывали двери у них перед носом. Проклята, и весь сказ. Повелели немедля сжечь их девочку. Да ещё и донос тану отослали, дескать, аграт аэт Юди скверну, что лезет к нам с запада, искоренять не торопится. И тем ей попустительствует.
А это уже дела не только божьи. Это прямая угроза государству, которую сам тан, не щадя собственной крови, что ни день, отводит от границ. И не будь у аграта аэт Юди таких добрых воинов, давно бы поймали несчастного. Десятник доселе не уразумел: как они умудрились добраться до крепости Внимающих? Только пятеро воинов пошли с господином, а всех вокруг пальца обвели. Пятеро смертников. Аграт каждому столько отвалил от щедрот, что не понять: остался ли у самого хоть грош? Их-то семейства он обеспечил: без отцов, как ни трудно, но проживут безбедно. Да и то вопрос: казнят ли ещё подневольных-то? А себе, видать, господин кроме смерти ничего и не отмерил. Нет у него других путей. За этакое кощунство – нападение на Орден Отражения – другого ответа не будет: или тан казнит, или сами Внимающие покарают. Те, слыхать, одним взглядом убить способны. Врут ли, нет – неважно. Всё одно убьют...
– Аграт Багдо! Владетель Юди из западной танагратии Одния! – хрипло чеканил гордый сотник со спокойным достоинством просителя, но не попрошайки.
Сам аграт, приходя в себя, обозрел двух пожилых мужичков, что застыли на утёсе, с которого подавался подъёмный мост. Скромные, но дорогие чёрные плащи поверх добротных тёмных курток. Серые штаны из дорогой южной шерсти заправлены в низкие сапоги. На лицах обоих застыло выражение бесстрастной вежливости. Схожие лицами, как близнецы, привратники обернулись к аграту и сдержанно поклонились. Тот, удерживая себя от резких движений, двинулся к площадке, куда ложился подъёмный мост. Утёс торчал из воды совсем рядом, метрах в десяти, и был стёсан до высоты береговой скалы. Ограда на нём сложена из кое-как сцементированных булыжников. Противовесов нет – мост тягали вручную. Если, конечно, намеревались впустить гостей.