Идем… На солнце плеши греем,
поют в Зарядье соловьи…
Войти в историю сумеем —
я и попутчики мои.
Свое и мое
И вот я иду дорогой,
Не чьей-нибудь, а своею,
К друзьям захожу под вечер,
Не к чьим-нибудь, а своим.
Я меряю путь шагами,
Не чьими-то, а моими,
Ношу я с рожденья имя,
Не чье-нибудь, а свое.
На мир я смотрю глазами,
Не чьими-то, а своими,
И все, как поется в песне,
Не чье-нибудь, а мое.
Вожу я знакомство с музой,
Не с чьей-нибудь, а моею,
Бывает, стихи слагаю,
Не чьи-нибудь, а свои.
Иду в ресторан с женою,
Не с чьей-нибудь, а своею,
Друзья меня ждут под вечер,
Не чьи-нибудь, а мои.
Я потчую их стихами,
Не чьими-то, а своими,
Я им открываю душу,
Не чью-нибудь, а свою.
Стихами по горло сыты,
Не чьими-то, а моими,
Они вспоминают маму,
Не чью-нибудь, а мою…
Автопортрет
(Иван Жданов)
Распахано зеркало. В снежные груды
спешит из рельефа стреноженный сом
сушить под водой негативы Иуды
над сферой нависших в зубах хромосом.
Зияет во мне перфокарта рентгена,
лежу, коллапсируя варежкой всей.
Струится гербарий. И сном автогена
Медузу Горгону кромсает Персей.
Фарфоровый месяц устать не боится,
чугунный венок излучает экстаз.
Программа костей от часов отслоится,
и в пол вдохновенный врастет дикобраз.
Пусть бесится критик! Ан крыть ему нечем
причестен Харон к многоструйной судьбе.
Ударит по раме остывшая печень
в углу мирозданья на чахлой резьбе.
Исход непонятен, и взгляд необычен,
как в дырке от бублика тающий гвоздь.
А все потому, что я метафоричен,
подобно спирали, включенной насквозь.
Когда-то в Москве
(Евгений Рейн)
В квартире коммунальной, теперь таких уж нет,
Из туалета выйдя, не все гасили свет.
Там жили продавщица, профессор и артист.
Худой как черт Данилов, возможно, и альтист.
И одинокий Котов, философ, эрудит,
Как выяснилось позже, убийца и бандит.
И молодая дама, что, кутаясь в манто,
Работала ночами у станции метро…
Никто и никого там на «вы» не называл,
И пятый пункт анкеты жильцов не волновал.
Ко мне по коридору прокрадывались в ночь
То юная портниха, то генерала дочь.
И как же проклинал я, голодный донжуан,
Предательски скрипящий, продавленный диван!..
Объятья, сплетни, ссоры, дешевое вино!
Нам встретиться на свете уже не суждено
Ни в давних тех квартирах в исчезнувших домах
Ни даже на Багамских волшебных островах…
Кто пил из этой чаши, тот знает, что почем,
А кто не понимает, то я тут ни при чем…
Прекрасную квартиру я вспомню, и не раз.
А смена декораций зависит не от нас.
Реплика пародиста
Очень остроумного и злого
жаль мне пародиста записного,
лучшего эстрадника Москвы.
…есть в нем что-то грустное
и даже
что-то есть еще от тети Даши,
не заведшей
собственных детей.
Пародист немало озадачен,
что-то вдруг случилось,
не иначе:
вдруг да пожалел его поэт!..
Он сравнил беднягу с тетей Дашей,
видно, осознал,
что в жизни нашей
горше доли пародиста — нет.
Пародист усталости не знает,
пишут все!
А он один читает
горы графоманской чепухи.
Легче быть, наверно, землекопом,
сутками сидеть над микроскопом,
нежели всю жизнь
читать стихи…
Пародист, конечно, пишет мало.
Что и говорить.
душа устала
и бумагу портить ни к чему.
Да, не вышло из него поэта!
И, конечно, за одно за это
можно ставить
памятник ему!