К обеду приехала Либа с детьми:
– Что случилось? Где Юльча? – были первые ее слова.
В полдень я ушла в лес за черникой, взяв с собой пятилитровый горшок. Я сказала себе, что если наберу полную посудину, то Юлек благополучно доедет до Праги. Рвала ягоды и гадала: доедет, не доедет, доедет… К этому времени он должен был уже прибыть в Прагу. Еще вчера мы вдвоем бродили по лесу. Как за несколько часов все изменилось! Еще вчера он имел крышу над головой, а сегодня…
Начал накрапывать дождь. Я решила: домой не пойду, хотя и понимала, что связывать судьбу Юлека с черникой – сумасбродство. Как мне хотелось увидеть, подобно дальновидящему в сказке, что с Юлеком!
Из леса я возвратилась под вечер. Промокла до нитки, зато горшок был наполнен черникой. Мама отругала меня, говоря, что я спятила с ума. Я и впрямь походила на водяного. Когда я объяснила, в чем дело, все мы – мама, Либа и я – посмеялись, потешаясь над моим видом. После того как мы поделились друг с другом своими тревогами, у нас вдруг стало легче на душе.
С великим нетерпением ждали возвращения Тихоты. Каждую минуту я поглядывала на черные «шварцвальдки». Маятник равномерно качался туда – сюда, туда – сюда, а стрелки, казалось, стояли на одном месте. Наконец Тихота пришел с работы. Я сбежала вниз, на первый этаж. Тихота успел лишь положить на стул свою сумку. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:
– Все в порядке. Передаю вам от него привет!
У меня словно камень свалился с сердца. Эту опаснейшую часть дороги Юлек счастливо преодолел. Мы с Тихотой поднялись к нам.
– Все в порядке! – были его первые слова, заменившие приветствие.
И тут же он стал рассказывать:
– Выйдя отсюда, мы направились вдоль полотка. Впереди шел я, в нескольких шагах за мной – он. В случае необходимости я мог подать ему сигнал. Перед Осврачином пошли рядом. Я внимательно осмотрел станцию – нигде ничего подозрительного. Вскоре подошел поезд. Мы вошли в последний вагон. Пришел проводник, мой старый знакомый, ведь я по этому маршруту езжу уже десятки лет. Поздоровались, и я ему говорю, показывая на Фучика: «Это мой хороший знакомый. Едет в Прагу. Сделай так, чтобы он доехал туда без помех».
Проводник обещал: «Все сделаю, не беспокойся». Я распрощался с Фучиком. «Передайте привет Густине и всем дома. Все будет хорошо», – сказал он на прощание.
Мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Четверг 1 августа 1940 г. Каждый день, кроме воскресенья, в Хотимерж приходит письмоносец. Он приносит нам газету «Лидове новины». Сегодня он принес письмо. Светло-серый конверт с неумело написанным адресом:
«Уважаемая барышня Либушка Нахтигалова, Хотимерж, п/о Осврачин, у господина Фучика».
Я отдала это письмо Либушке маленькой. Она открыла конверт, начала читать и говорит Либе старшей:
– Мама, это чужое письмо, я никакой Мани в Праге не знаю!
– Покажи, Либушка, – попросила я.
Адрес на конверте был написан детской рукой. Двуязычный штемпель: по-немецки и по-чешски – «Прага 25, 30. VII – 40–22». Письмо было отослано из Праги в 22 часа.
Я прочитала:
«Милая подруга!
Прости, что я тебе так долго не писала, но я была очень занята. Ведь это – мои наилучшие каникулы, я так много видела интересного. Мы побывали даже в долине Бабушки. Нам хотелось поехать и дальше, но это не удалось».
Затем следовал абзац, первое слово которого было зачеркнуто одной линией.
«Аня рассказывала Еве современные театральные уморительные юморески. Такие наклонности Ани широко и хорошо рисуют ее дальновидность, а кроме того, откровенность. Растрогала она всех.
Завтра приедем в Прагу, чему я очень рада. Хотя и здесь хорошо, но тут страшная дороговизна. Обед без супа стоит 15 крон, правда, дают еще и черный кофе, но он не такой, какой варила тетенька, куда там!
Однако чувствуем себя хорошо, только бы погода не портилась. Ты, надеюсь, также чувствуешь себя хорошо. Я заранее радуюсь тому, как после каникул мы будем друг дружке рассказывать о своих впечатлениях. Передай от меня привет маленькой Ганночке и маменьке.
Привет тебе самый сердечный. До свидания.
Твоя подруга Маня».
Это письмо было от Юлека. По виду невинное и сумбурное, оно, однако, содержало очень важное известие. Второй абзац начинался перечеркнутым одной линией словом. Это значило, что мне следует читать первую букву в каждом следующем слове данного абзаца. Так я прочитала: «Арестуют наших редакторов». Именно в этом заключался скрытый смысл этого абзаца.