Перед отъездом хочу сказать Вам, как часто буду вспоминать о Вас и буду посылать Вам призывные флюиды. Об издании буду говорить здесь (уже и говорилось) и в Стокгольме. Это и уместно, и необходимо. А Вы берегите себя. Шлю привет Анне Ильинишне. Всякое Ваше слово, догнавшее меня, принесет мне сердечную радость и осветит путь мой. Крепко Вас целую и надеюсь увидаться на Западе. Душевно с Вами, 3 апреля 1919 года Н. Рерих. Отплываю 19-го»[205].
Об издании брошюры «S.O.S.», написанной Леонидом Андреевым, Николай Рерих действительно говорил со всеми своими друзьями и знакомыми.
Этой статье суждено было стать самым известным и широко печатаемым, переведенным на многие языки пропагандистским воззванием против большевиков. Призыв Леонида Андреева услышали впервые из уст известной русской актрисы Л. Б. Яворской в Гельсингфорсе в феврале 1919 года — тогда все русскоязычные газеты писали о слезах на глазах слушающих и об «одной из самых сильных и ярких страниц творчества не только нашего талантливого писателя, но и мировой литературы»[206].
Появились заголовки «Спасите!», «S.O.S. Спаси наши души. Призыв Л. Н. Андреева». Эту статью Яворская прочитала и на открытии выставки картин Рериха в Гельсингфорсе, и что самое главное, именно картину Н. К. Рериха «Меч мужества» выбрал Л. Н. Андреев для обложки отдельного издания «S.O.S.». На ней были оттиснуты два имени: крупно — Леонид Андреев и помельче, внизу под картиной — Н. К. Рерих.
Леонид Андреев ждал не только всемирного признания своего воззвания, но и, по возможности, финансовой поддержки. Но интерес стран Антанты был однобоким, они приветствовали сепаратистские настроения на территории бывшей Российской империи. А текст самого призыва Андреева перепечатывали с купюрами, тем более что статья обвиняла союзников в бездействии и равнодушном отношении к большевикам.
29 марта 1919 года Леонид Андреев, уже столкнувшись с непониманием иностранцев, писал Н. К. Рериху:
«Дорогой мой Николай Константинович!.. За кусочек Вашей „державы“ сердечная благодарность, а что Вы уезжаете-таки, серьезно и окончательно — для меня невознаградимо. В то же время даже и на судьбу пожаловаться нельзя: в самом деле, Вам надо ехать, это хорошо и для дела, и для Вас. Конечно, я и завидую мало-мало: с каждым днем труднее здесь и невыносимее жизнь. С одной стороны — рук приложить не к чему, так они и болтаются в рукавах, с другой — видимо, растет черная сила. Вдруг начались юдофобские выступления, и довольно решительного характера. И доносы, доносы…
Хотел написать письмецо Маклакову, да не стоит, Вы ему лучше можете рассказать, что здесь, чего ждем, чего боимся и на что надеемся. Теперь, после провала С.О.С. за границей, я начинаю опасаться неистовости моих слов — и цензуры. Вот Венгрия обсоветилась… Для меня это факт огромнейшего значения и — если Антанта сразу не возьмет таки быка за рога — может вовлечь Европу в новую мировую войну. Голод, полный развал культуры, победа варварства над Римом и новое темное Средневековье. А разве их, господ Согласие, об этом не предупреждали? Не заклинали и не умоляли? Все слова сказаны… Между прочим: кто сулил мне эти 10 тысяч марок? Я внес уже их в бюджет, а теперь недоумеваю: если соврали, то Бог с ними, но нужно знать, на что я могу рассчитывать, а то я из этих денег чуть новых двухэтажных штанов не построил! Простите, милый друг, что я обременяю Вас этими пустяками, но так уж вышло. Скажите им (а кто это?), чтобы они прямо сносились со мною. Надо бы сделать Вам пожелания на дорогу, да что! Поезжайте, и пусть Вам будет там лучше, чем здесь нашему брату. Все-таки думаю почему-то, что расстаемся ненадолго: должен же быть конец этому треклятому периоду! Но, пожалуйста, дорогой, пишите оттуда, это будет мне чрезвычайно дорого. Только ничего не пишите соблазнительного: о весне, вежливости, музеях и книгах. Крепко обнимаю Вас и целую. Будьте здоровы, живите и работайте, у Вас еще такая дорога впереди. Бог в помощь! Неизменно любящий Леонид Андреев 29 марта 1919 г.