Так что были отчаянно-ироничные видения победного сентября, как его представил Мачей Паровский в "Буре", где сентябрь не был "красив в тот год", а совсем даже наоборот: из тяжелых туч лились потоки воды, самолеты летали на ощупь и не могли ничего толком бомбардировать, а германские танки и грузовики грязли в знаменитой польской грязи, являющейся – как всем нам ведомо - воспеваемой путешественниками традиционной польской пятой стихией.
Были видения попросту отчаянные, к примеру то, чтобы с Гитлером идти на Сталина (появляющееся, впрочем, чаще всего), что должно было бы закончиться вассализацией Польши и, после проигрыша войны осью Берлин-Рим, поставило бы нашу страну в, можно сказать: не выгодное, положение блюда на тарелке. Польша была бы обстругана до огрызка типа Конгрессовки[1], и это еще в лучшем случае. Ведь нельзя исключить того, что огрызок этот был бы включен в СССР и подвергся бы усиленной русификации. Ну, разве что если б ось и не проиграла. Но и в этом случае не следовало бы рассчитывать на особую симпатию Гитлера к нам, славянских унтерменшей, даже если Щепан Твардох представлял себе в Поворотных Стрелках Времени[2] польское соединение СС "Венедия". Только такое кошмарное видение – это тема для уже совершенно других размышлений.
На страницах уже упомянутых Поворотных Стрелок Времени свое видение победного сентября опубликовал и Лех Енчмык, который продвинулся к конструированию головоломного сценария: Польшу он ангажировал в союз с прибалтийскими государствами, в федерацию со Словакией (последнее вовсе не было таким уже невероятным, ведь потенциальный премьер Карел Сидор был по-настоящему настроен весьма даже пропольски, хотя и с фашистски-палаческих позиций – этот сюжет мы еще развернем в последующей части книги) и в крепкий союз с Японией.
Енчмык составил такое вот расписание: Япония нападает на СССР, сильно его ослабляя, после чего Польша делает довольно неожиданный ход: она становится союзницей вымотанной войной с Японией Москвой против борцов за украинскую независимость. Ничего не понимающий Гитлер, не имея возможности рассчитывать на советского союзника, оттягивает наступление на два года, в ходе которых Польша на полную катушку восполняет свои недостатки в вооружении. Результат: в 1941 году мы в состоянии защищаться столь долго, что западные союзники, в конце концов, ориентируются, что Польша "еще не згинела", и что есть за кем становиться стеною. И что, выполняя свой союзнический долг, они и вправду могут избавить Европу от Гитлера.
И как раз это является ключом ко всей проблеме. Необходимо сконструировать такую ситуацию, в которой Польша в сентябре 1939 года была бы в состоянии эффективно отпирать германское нападение столь долго, чтобы до Лондона с Парижем дошло, что помогать Варшаве имеет смысл. И что польская армия все так же является существенным союзником: настолько сильным, что если бы он перешел из обороны в наступление, то тогда Гитлера можно было бы зажать между двухогней. Или, по крайней мере, настолько сильно связать германские силы на восточном фронте, чтобы союзникам не нужно было играть va banque, рискуя подставиться под всю германскую мощь, которая – победив Польшу – могла бы бросить практически все свои силы на очередного противника.
Мало кто помнит, что 7 сентября 1939 года французские войска практически начали сражение с немцами. Французы атаковали Саар, а конкретно – те его регионы, что располагались к западу от укреплений Линии Зигфрида. Войска вступили в глубину Рейха на глубину около 8 километров, даже не дойдя до Линии Зигфрида (к тому времени еще не завершенной) и заняли 12 населенных пунктов. Пустых населенных пунктов, прибавим, поскольку большая часть из них была заранее эвакуирована. Помимо эпизодов, связанных с мелкими боями за деревню Апаш и осадой города Бренщельбах – во всей этой интервенции особо много стрельбы и не было. Было уничтожено 5 французских тануов, наехавших на немецкие мины.
Теперь уже четко видно, что статьи польской сентябрьской прессы о боях на западном фронте не брались ниоткуда: это как раз и были раздуваемые до гигантских размеров ошметки информации относительно мини-наступления в Сааре.
Донесения о переброске германских дивизий на западный фронт и прорыве Линии Зигфрида тоже не были высосаны из пальца. То есть, были, но не польской прессой, а французским маршалом Морисом Гамеленом, который именно такими россказнями и замыливал глаза Шмиглему-Рыдзу. Гамелен сомневался в силах собственной армии и, посчитав, будто бы Франция нуждается еще в массе времени на довооружение, приказал французским войскам остановиться в километре от германских позиций.
Но, а давайте-ка представим себе, что не приказал. Давайте представим, что отряды французских солдат штурмуют относительно слабо защищаемые немецкие укрепления, что они врываются в глубину Рейха. Представим себе, что к наступлению присоединяются немногочисленные британские войска (ведь Великобритания, в отличие от Франции, в 1939 году не обладала достаточно сильной сухопутной армией), которым помогают самолеты RAF. Что "странная война" – "drôle de guerre", "phoney war", "Sietzkrieg" – делается войной обычной.
Генерал Вермахта Зигфрид Вестфаль, который в то время служил на западном германском фронте, после войны утверждал, что французское наступление, если бы провести его как следует, привела бы к пролому немецкой обороны не более, чем через пару недель. Он говорил, что у защищавшим Линию Зигфрида немцам в голову не умещалось в голове, почему французы не атакуют, он рассчитывал, что за две недели они могли дойти до Рейна.
Генерал Франц Гальдер, начальник штаба сухопутных войск, считал, что французы могли бы в 1939 году без особых проблем перейти Рейн. И генерал Вильгельм Кейтель утверждал, будто бы Франция могла бы разбить гитлеровский рейх в пух и прах, если бы только отважилась выступить. Генерал Вильгельм фон Лееб, войска которого в 1940 году пробили Линию Мажино, тоже не мог надивиться тому, что французы не воспользовались идеальным моментом, чтобы малой кровью обезвредить традиционно враждебную Германию.
Действительно ли это так? Относительно того, действительно ли французы прогулочным шагом могли пройти по Линии Зигфрида и разбить немцев, мнения разделены. Профессор Мариан Згурняк, один из выдающихся польских специалистов по Второй мировой войне, утверждал, что за болтовней немецких военачальников перед нюрнбергским трибуналом ничего не стояло: суть во всех этих словесах заключалась лишь в том, чтобы доказать Западу, что у него имелись шансы удержать Гитлера, но он этого не сделал. А если так, то все, в том числе и командиры, должны были танцевать под дудку Гитлера.
Згурняк считал, будто бы у французов на Линии Зигфрида никаких шансов не было: на линии имелся миллион солдат, а Германия могла мобилизовать и больше. И он же напоминает, что в 1944 году Линия Зигфрида сдержала на несколько месяцев даже американцев.
Приведенные выше тезисы Згурняка, опубликованные по причине шестидесятилетия начала войны в интервью, помещенном в Газэте Выборчей" ("Gazeta Świąteczna", приложение к "Gazeta Wyborcza", 28 августа 1999 года) под заголовком "Не выиграл бы даже Александр Великий", возбудили серьезные споры. Почувствовал себя вызванным к классной доске генерал Леслав Дудек, который в полемике со Згурняком отмечал, что в сентябре 1939 года французская армия на восточной границе своей страны имела 61 дивизию против 33 германских, из которых 25 были резервными дивизиями и слабо подготовленными. Часть германских солдат, утверждал Дудек, даже не успела произвести пристрелку собственного оружия. Дудек цитировал расчеты Юзефа Литинского, из которых следует, что Германия могла сдержать наступление союзников не более, чем пять дней, а к моменту переброски войск с польского фронта союзники уже перешли бы Рейн. Так что на Рейне Германия опереться бы не могла.
1
Ца́рство По́льское (польск.
2