Мнение А. В. Петрова, который трактует развитие средневекового Новгорода как «нравственный прогресс, совершаемый в христианском духе», нельзя признать полностью обоснованным. Исследователь делает слишком общие выводы о том, что «нравственные усилия, приведшие к политическому прогрессу в Новгороде, обуздавшем свои языческие обычаи, не только летописцами истолковывались в христианском смысле, но действительно характеризовались христианскими акцентами. Поскольку эти нравственные усилия означали отрицание именно языческих порядков, постольку они требовали для себя четкой и надежной опоры, находимой в Христианстве»[28].
Во-первых, очень спорно, что одна религия нравственнее другой. Во вторых, в конце XV в., когда христианство, согласно свидетельству источников, утверждается по всей Новгородской земле и в самом Новгороде повышается религиозность горожан, по сравнению с более ранними временами, распри внутри Новгорода не прекратились. Более того, христианские летописцы отмечают увеличение «неправды» в Новгороде. Поэтому, на мой взгляд, не стоит говорить о том, что, «обуздав свои языческие обычаи» и «обретя четкую опору в христианстве», новгородцы тем самым способствовали политическому прогрессу в Новгороде.
Официальные сборники церковных поучений, а также трактовки некоторых событий во владычном летописании в исследуемый период не отражали в большинстве случаев реального положения вещей в новгородской епархии. В них было показано, какими желали бы видеть своих духовных детей священнослужители, действительность же была гораздо сложнее письменных канонов. Вот лишь один пример из источников, подтверждающий данный тезис: митрополит Киприан в конце XIV в. писал псковскому духовенству: «А мужи бы к святому причастью в волотах не приходили, но снимаа вотолы; а на ком пригодится опашень или шуба, а они бы припоясывались»[29].
Возмущение митрополита вызвала манера псковичей носить верхнюю одежду внакидку («на опаш»), не подпоясывая. Напомним, что в христианской традиции пояс являл собой символ смирения плоти. Киприану, приехавшему на Русь из Константинополя, показалось верхом неприличия являться в церковь в неподпоясанной верхней одежде. Простым горожанам, одетым в вотолы, митрополит просто запретил входить в церковь в верхнем платье. Иное дело бояре, которые щеголяли в церкви друг перед другом богатыми шубами и опашнями. На Руси повсеместно бытовал обычай одевать в церковь все самое лучшее. Митрополит понимал, что заставить бояр снять символы своего богатства — шубы и опашни — он не сможет. Киприан приказал подпоясывать эту одежду. Неизвестно, послушались ли приказа в Пскове, однако в Новгороде (а Псков и Новгород входили в одну церковную епархию) призыв митрополита не был услышан. На иконе середины XV в. «Молящиеся новгородцы» новгородские бояре стоят в церкви в распахнутых опашнях, накинутых на плечи. Обычай оказался сильнее запретов митрополита всея Руси.
В целом анализ историографии позволяет сделать вывод о недостаточной изученности роли церкви в политической и социальной жизни Новгорода XIV–XV вв. при наличии значительного количества исследований, посвященных истории рассматриваемого периода. Представляется необходимым глубже разобраться в вопросе о религиозном мировоззрении средневековых новгородцев, иначе невозможно понять феномен Новгородской республики, во главе которой фактически стоял православный архиепископ, но при этом в Новгородской земле повсеместно сохранялись языческие традиции и справлялись дохристианские обряды, о чем сохранились свидетельства в источниках. Отмечавшие данный феномен исследователи так и не дали ответа, на чем же в таком случае основывался авторитет новгородского владыки. А ведь авторитет этот был огромен, о чем также свидетельствуют источники.
Основная группа сведений о новгородской церкви содержится в летописях новгородского круга[30]. Сведения о строительстве и росписи новгородских храмов, собранные из разных источников, содержатся в Новгородской третьей летописи («Книга, глаголемая Летописец Новгородский вкратце церквам божиим»). Бесценный материал для восстановления истории владычной кафедры в XV в. предоставляет летопись Авраамки[31]. В процессе исследования были проанализированы псковские летописи и летописные своды других русских земель[32]. Их сопоставление помогло составить более полную и внутренне непротиворечивую картину событий исследуемого периода.
Помимо сообщений о событиях и фактах, имеющих прямое отношение к изучаемой теме, летописи содержат и такой своеобразный материал, как даты, которые могут служить источником для характеристики религиозно-политической жизни того времени. Имеются в виду даты, выбор которых зависел от воли духовных либо светских феодалов: начало или окончание крупного строительства, освящение храма, посвящение в сан, отправление в поход и т. д. И светские и духовные правители Новгорода стремились придать определенную идеологическую окраску своим деяниям, приурочивая их к определенным памятным дням согласно месяцеслову.