С парапета действительно было видно лучше. На берегах канала толпились люди, торговцы в лодках на все лады расхваливали свои товары – хлеб и булочки, колбасы и ветчину, эль и пиво, всевозможные безделушки, – а потом укладывали их в корзинки, привязанные к длинным шестам, и передавали на берег, где покупатели, получив желаемое, опускали в корзинки монеты.
Под ногами горожан шныряли юркие тени – воришки с Сумеречного холма были заняты делом, – а в толпе там и сям мелькали горчично-желтые куртки городских стражников, ярых блюстителей порядка. Смешение этих двух элементов, как в алхимической реакции, неизбежно создавало взрывоопасную ситуацию, но пока все было спокойно: ни заливистых трелей свистков, ни криков, ни погони.
Движение по Черному мосту перекрыли, красные фонари вдоль каменной арки занавесили черными колпаками, предназначенными для этой цели, а на особом деревянном помосте, пристроенном к мосту с южной стороны, уже собрались священники и герцогские чиновники; туда же стражники вывели преступников, приговоренных к казни. У обеих оконечностей моста стояли на якоре лодки стражников, не пропуская никого под арку моста.
– А когда на дело пойдем? – спросил Беззуб. – Когда кошельки будем тырить? Или кольца, или…
Бет, которая только-только разжала пальцы на запястье Беззуба, снова стиснула его что было сил и зашептала:
– Молчи, поганец ты этакий! Рот закрой и не раскрывай, пока я не скажу. Вот посидим здесь, посмотрим честь по чести, а после повешения делом займемся.
Тэм задрожал и понурился. Локк нетерпеливо вздохнул – жалко, конечно, что воришек с Сумеречного холма повесят, так ведь жалко и того, что их вообще зацапали. А смерть в Каморре поджидает повсюду: в переулках и в подворотнях, в каналах и в тавернах, в пожарах и от морового поветрия, которое целые кварталы выкашивает. Тэм ведь тоже сирота, забыл он, что ли? Для Локка смерть мало чем отличалась от еды или от естественной надобности, и он совершенно искренне не понимал, почему должен горевать о том, что его знакомые вот-вот расстанутся с жизнью.
Подготовка к казни шла своим чередом. На мосту забили барабаны, дробный стук разнесся над водой, под высокой аркой моста заметалось эхо. Веселый гомон толпы сменился перешептываниями, но вскоре стихли и они: к повешению каморрцы питали большее почтение, чем к храмовой службе.
– Добропорядочные жители славного Каморра! Пробил полдневный час семнадцатого дня месяца тирастима семьдесят седьмого года Сендовани! – прокричал с Черного моста толстопузый герольд в черном одеянии. – Сии дерзкие лиходеи признаны виновными в тяжких нарушениях законов и обычаев славного Каморра. От имени и по повелению его светлости Никованте, герцога Каморрского, и по решению досточтимых верховных судей Красной палаты преступники понесут справедливое наказание за свои бесчинства и злодеяния.
Констебли в алых капюшонах подвели семерых осужденных к самому краю помоста. Тэм испуганно закусил кулаки. Бет приобняла его за плечи, и Локк скрипнул зубами от такой несправедливости. Да что же это такое?! Он ведет себя паинькой, делает все, как велят, а Бет его даже не замечает, и вся ее доброта Тэму достается…
– Ничего страшного, Тэм. Привыкнешь, – негромко сказала Бет. – Слезам воли не давай, а приятелей помяни.
На помосте висельных дел мастера затягивали петли на шеях осужденных. Веревки, отмеренные по росту повешенных, крепились к железным кольцам, ввинченным в помост. Каморр – не Тал-Веррар, а потому никаких хитроумных механизмов на висельном помосте не было; преступников просто сталкивали с края.
Герольд, заглянув в пергаментный свиток, провозгласил:
– Жеревен Тавасти – поджог, скупка краденого по предварительному сговору, нападение на чиновника на службе его светлости! Мелина Контада – изготовление фальшивых денежных знаков и злонамеренное использование обличья, титула и имени его светлости Никованте, герцога Каморрского! Кайо Веспази – грабеж, преступное лицедейство, поджог и кража лошадей! Лорио Веспази – скупка краденого по предварительному сговору.
Покончив со взрослыми преступниками, герольд перешел к троим детям. Тэм начал тихонечко всхлипывать.
– Ш-ш-ш! – шикнула на него Бет.
Заметив, что она держится холодно и отстраненно, Локк попытался придать своему лицу то же равнодушное, отрешенное выражение: глаза вот так, подбородок задран, губы плотно сжаты, но не искривлены. Вот сейчас она на него глянет – и кивнет одобрительно…