— Завтра расчеты будут готовы.
— Прекрасно, — обрадовался профессор.— Значит, у меня в запасе еще один день, чтобы написать статью.
Электроник остался в лаборатории Громова. Он начал прилежно выполнять задание и ничего не сказал о том существе, которое виделось ему в формулах, которое он назовет именем Рэсси…
Быть может, в ту ночь электронный мальчик представил свое появление на свет. Вспомнил громоздкие счетные машины, которые непрерывно проверяли сложные схемы,— их Громов в шутку прозвал родителями Электроника. Вспомнил, как слой за слоем из тончайших пленок складывался его организм. И момент, когда он впервые увидел этот огромный сложный мир…
Утром Гель Иванович, подойдя к двери, услышал странное жужжание. Ни одна машина в его лаборатории не издавала подобных звуков. Профессор взглянул на табличку, убедился, что жужжание доносится из его комнаты.
Войдя в лабораторию, Громов застыл на месте. Сломанные приборы, пустые футляры счетных машин, разбросанные на полу блоки и детали свидетельствовали, что с его учеником случилось непоправимое. Вот и он — посреди груды деталей. Спокойно поднимается, увидев учителя, здоровается, говорит:
— Извините, профессор, я не закончил работу, не успел навести здесь порядок.
— Так…— сказал Громов, доставая из кармана свою знаменитую длинную трубку. — Так-так…— повторил он, раскуривая трубку и немного успокаиваясь.— Итак, это — порядок…— Он оглядел разгромленную лабораторию.— Порядок, по-моему, совсем другое положение вещей. О каком порядке, Электроник, ты говоришь?
Его снова поразило непривычное жужжание. В углу комнаты работала какая-то машинка размером с портфель. Видимо, ради нее Электроник и разобрал столько техники. Маленькая, а шумит на всю комнату!..
— Не может она работать потише?— спросил Гель Иванович, подойдя к машине.
Электроник развел руками.
— Сейчас сюда сбежится весь институт, и мне нужно объяснить дирекции, что все это — идеальный порядок!..
Придется разобрать твое изобретение.
Что мог возразить ему ученик?
Вместе они разобрали машину.
Сидя на полу среди разложенных деталей, Гель Иванович курил трубку. Потом он сказал:
— Любопытно… А что, если снова собрать эту модель? Может, она будет шуметь поменьше?
— Ручаюсь, что Рэсси будет очень молчаливым,— подхватил Электроник.— Он никому не помешает!
— Рэсси?— переспросил Громов.— Почему Рэсси?
И тогда Электроник расшифровал имя того странного существа, той новой машины, которую он представил себе во всех подробностях, прочитав и обдумав работу профессора. Он говорил о нем, как о живом, и Громова поразила его убежденность. Учитель слушал ученика, совсем забыв, что перед ним электронное подобие человека; слушал, забыв, что это его ученик; слушал, как коллега коллегу, и размышлял про себя: «Рэсси… Неплохо придумано… Даже электронному мальчику нужен друг… По-моему, есть все основания сделать Рэсси прежде всего собакой…»
Учитель и ученик собрали вновь маленькую машину. На этот раз она работала беззвучно. Потом приходили ученые из соседних лабораторий и улыбались, разглядывая новое творение: всем была известна привычка профессора придавать своим изобретениям необычные формы. А на другой день сотрудники принесли альбомы и фотографии породистых собак, два доктора наук демонстрировали своих домашних четвероногих друзей. После долгих обсуждений учитель и ученик выбрали за образец лохматого терьера.
Так родился Рэсси, любимец всего института.
— Значит, это ты изобрел Рэсси?— спросил Сыроежкин, выслушав друга.
— Нет.— Электроник покачал головой,— Это не моя идея. Мой учитель как-то сказал: «Мысли, которые пришли мне в голову, я мог бы превратить из-за собственной непрактичности в громоздкое сооружение. Но, к счастью, мой ученик, обладая точностью и здравым смыслом, сумел за одну ночь разобрать все приборы и построить очень маленькую, прекрасно действующую машину».
— Ага, раз он так сказал, значит, ты конструктор!— настаивал Сергей.
— Не торопись с выводами,— предупредил Электроник.— Я мог бы давным-давно построить собаку. И кем бы был Рэсси без новых формул? Глупым черным ящиком с хвостом — и все.
— Мне он кажется умным,— сознался Сергей.
Впечатлений было так много, что Сыроежкин забыл спросить, что значили непонятные слова «И так далее» в имени Рэсси.
На другой день после знакомства Сыроежкина с Рэсси друзья отправились в институт, где, как загадочно сказал Электроник, должна состояться очередная тренировка модели. Сергей ожидал, что они придут на спортплощадку или на какую-нибудь просторную аллею, отмерят там стометровку, и Рэсси промчится, ко всеобщему удовольствию, за три и две десятых секунды. Но они миновали газоны с крупными осенними цветами, взошли по мраморной лестнице и стали бегать между толстенными колоннами, совсем было забыв, зачем пришли в этот дом, пока их не прервал знакомый голос: