Люди, работающие в «Независимой газете», как правило, были молоды и не прошли в партийной печати школу послушания. В редакции оказалось несколько социалистов, несколько левых либералов, остальные были просто порядочными профессионалами. Никогда раньше их нельзя было заподозрить в симпатиях к коммунистам, но и правый авторитаризм они никогда поддерживать не стали бы. После октября публикации в газете стали более откровенными, тон более резким. Власти ответили на это затяжкой в перерегистрации газеты (Московский Совет был упразднен Ельциным, газета осталась без учредителя и ей грозило закрытие).
Попытка заткнуть рот «Независимой газете» натолкнулась на твердость коллектива. Собрание журналистов заявило, что газета будет выходить в любом случае, даже если ее откажутся перерегистрировать. То, что сделали с «Российской газетой», было невозможно повторить с «НГ». Официоз парламента безболезненно превратился в орган правительства. Журналисты «Независимой» не привыкли выполнять указания властей. На первой полосе редакция сообщила о своем решении под заголовком «Без борьбы нет победы».
Сопротивление «Независимой газеты» стало символом для тех в России, кто верит в свободу печати, доказательством того, что в стране все же существует если не гражданское общество, то хотя бы журналистская корпорация со своим достоинством и профессиональной этикой. Со всего мира в редакцию приходили письма и телеграммы солидарности. В начале ноября газета была перерегистрирована.
«Правда», выйдя в свет после длительной борьбы, вновь исчезла с прилавков, на сей раз из-за финансовых трудностей. Власти, активно дотировавшие свою прессу, не торопились выделять дополнительные средства оппозиционной. Лучинский был по-прежнему полон сил и активно работал, разъезжал по стране, снимая своих коллег, не проявляющих достаточной бдительности. Он обещал не допускать в прессе «классовой нетерпимости» и не позволять пропагандировать «коммунизм и весь негатив с ним связанный».
Предвыборная кампания дала новый и богатый материал для того, чтобы понять, что такое «свобода печати по-русски». Ельцин запрещал кандидатам в своих выступлениях «мотать президента и Конституцию», а Шумейко требовал отменить регистрацию блоков, несогласных с конституционным проектом; эфир заполнили пропагандистские видеоклипы правительственных сил. Но после апрельского референдума это было уже повторением пройденного.
Пресса сопротивлялась. Новый опыт цензуры и противостояния — это как раз то, чего не хватало российским журналистам, чтобы почувствовать уверенность в себе. Дарованная начальством «перестроечная гласность» не пошла впрок. После первой отмены цензуры газеты заполнились дешевыми сенсациями, низкопробной эротикой, леденящими душу криминальными историями и заказными разоблачениями проклятого прошлого. Ни заказная критика, ни тупое повторение новых официальных лозунгов не завоевали прессе авторитета в обществе. Тираж газет в течение 1992-93 гг. катастрофически падал не только из-за роста цен. В стране закипало раздражение против журналистов, по указке властей обрушивших на голову обывателя очередную порцию «чернухи», доказывавших людям, что их образ жизни и они сами ничего не стоят. Вторая отмена цензуры значила несравненно больше. Люди понемногу осознавали, что такое свобода печати.
В дни октябрьского переворота 1993 г. казалось, что журналисты обрели гражданское достоинство. Создавалось впечатление, что на место «гласности» приходит настоящая свобода слова — завоеванная и выстраданная. Увы, все было не так просто. События 1993 г. показали лишь наличие среди журналистского сообщества корпоративной солидарности. До гражданской ответственности было еще очень далеко.
Глава 5. Лица власти
Вряд ли представители политической элиты «новой России» могут сами по себе быть интересны для кого-либо, кроме следователей прокуратуры и сатириков. Портретная галерея получилась бы довольно разнообразной, включая в себя и бизнесмена Березовского, снабжающего террористов мобильными телефонами, и генерала Грачева, обещающего президенту в качестве новогоднего подарка взять город Грозный, и московского мэра Лужкова, реконструирующего столичный зоопарк в угоду своей маленькой дочке (одновременно в центре столицы выкапывалась огромных размеров яма, куда буквально зарыли миллионы долларов из городского бюджета и международных займов).