Смерть Эдмона. Меры, принятые его родней, с целью избежать подобных несчастий.
СОВРАЩЕННЫЙ ПОСЕЛЯНИН,
ИЛИ
ОПАСНОСТИ ГОРОДСКОЙ ЖИЗНИ
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ, НАЙДЕННОЕ В НАЧАЛЕ РУКОПИСИ
Я собрал в этой связке не только письма несчастного, который причинил мне много горя, но и письма различных лиц, имея в виду предупредить членов нашей семьи и всех деревенских жителей об опасностях, подстерегающих молодежь в городах. О дети мои! Будем верны нашим селам и потщимся пребывать в блаженном неведении о преимуществах, которые сулят человеку большие города; вкус к утехам прививается пороком; отсутствие веры побуждает предаваться им, возможности для этого добываются преступлениями, а плодами их нередко оказываются нищета, позор, страдания. С пользой прочтите эти письма, где вы можете проследить завоевания разврата, постепенно овладевающего честным, непорочным сердцем. Вы увидите в них молодого поселянина, несколько преуспевающего на первых порах; потом увидите, как он мало-помалу утрачивает свои возвышенные чувства, становится развратником, подлецом, преступником, как он увлекает в пучину распутства свою несчастную сестру и губит ее безвозвратно, как он потом на время исправляется с тем, чтобы пасть еще ниже. Дети мои! От всех этих бесчинств их почтенные родители умерли с горя, и на всю семью пала тень позора... Несчастный, наконец, опомнился и воздал себе должное... но это было плодом отчаяния. Я видел его, и сердце мое разбилось, ибо этим несчастным был мой брат.
Подписано: Пьер Р***
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Наша семья не выделяется ни знатностью, ни богатством; из рода в род мы поселяне; однако наши предки были несколько состоятельнее нас. Они заложили на принадлежащей им земле деревню Вилье, в просторечии именуемую Вилье-лез-О. В стародавние времена они породнились со знатным семейством де Куртенэ, обитавшем в той же местности; потомки де Куртенэ по женской линии, став простыми земледельцами, все же пользовались правом не платить подати, которое было некогда пожаловано их благородным предкам. Наша мать происходила из рода Бертро, рода угасшего, но дворянство коего подтверждается грамотами с 1200 года, а до этого теряется где-то в истоках государства.
Со времени основания Вилье наши предки всегда были земледельцами. Когда во Францию проникла Реформация, они безмятежно возделывали свои земли. Они примкнули к новому вероучению, и сей необдуманный поступок повлек за собою их разорение, ибо, когда новая секта была разгромлена, им пришлось рассеяться по провинции, а многим из них даже покинуть пределы Королевства. Они за бесценок продали родовую усадьбу Вилье, и с той поры у нас там нет уже ни клочка земли. Во время «драгонад»{1} наш прадед вернулся в лоно католической церкви; дед и отец были воспитаны в этой вере и мы также исповедуем ее. У Пьера Р***, нашего деда (именем коего нарекли и меня), было трое детей от Анны Кердеруа, родственницы председателя Б-ского парламента: наш отец и две дочери. Последние подпали под влияние двух своих теток, из коих одна нашла убежище в Англии, а другая в Пруссии; тетки одновременно приехали во Францию, чтобы повидаться со своим отцом, и последний, не желая стеснять детей в вопросах веры, отпустил с ними дочерей. Тем временем наш отец Эдм Р*** (да примет его господь в свое лоно) женился на девушке из хорошей семьи, которую его отец сам для него выбрал, хотя все приданое ее состояло в добродетели, кротости и красоте. Барб де Б***, наша бесценная, добрая матушка, принесла ему четырнадцать детей и это благоволение божие внушило отцу, всецело посвятившему себя семье, мысль устроить кое-кого из детей в городе, ибо в деревне он не мог оставить им никакого наследства. Намерения у него были самые лучшие (иных у него не бывало), но людская порочность придала им совсем иной оборот.
Однажды наши родители поделились своими планами с чиновником из города В***; тот им напомнил что некогда отец был дружен с господином С***, нотариусом из В***, одна из дочерей которого вышла замуж за господина Парангона, художника, живущего в О***, и спросил, кого именно из детей они хотят отпустить из родительского дома. Отец призвал Эдмона, который был младше меня на два года и носил его имя, как я ношу имя нашего деда. Увидев брата, судебный пристав пришел в восторг от внешности мальчика и сказал: «Определите его к зятю господина С***; ручаюсь вам, он выйдет в люди; у него руки, созданные орудовать чем-нибудь поизящнее, чем мотыга и рукоятка сохи; я уверен, что со временем он достигнет такого положения, которое превзойдет все ваши чаяния. Я переговорю с госпожой Парангон — она сейчас гостит у своего отца; это на редкость добрая женщина, уж не говоря о том, что она очень хороша собой. Снаряжайте его; оставить такого юношу здесь — все равно, что погубить его». А поговорив с Эдмоном, чиновник еще больше уверился в правоте своих слов, ибо на все вопросы брат отвечал разумно, а главное — скромно.