Столь лестный для нас прием тронул меня больше, чем все милости, оказанные мне госпожой Парангон до того времени. Полчаса спустя за мной пришла Тьенетта. Госпожа Парангон оставила нас с Юрсюлей наедине, сказав, что надо же нам поделиться своими маленькими тайнами. И действительно, у сестрицы оказались секреты, которых я никак не ожидал. Заверив меня в добрых чувствах наших почтенных родителей, братьев, сестер и в своих собственных, она затем передала мне содержание своей беседы с госпожой Парангон и вот что она сказала:
— Когда мы вошли сюда, мадам снова осыпала меня ласками и стала уверять, что я несказанно обрадовала ее, приехав к ней без особых церемоний. — Я принимаю вас, — добавила она, — как дар, ниспосылаемый мне небесами, я хочу заменить вам здесь мать, сестру. Ответьте мне такими же чувствами и нынешний день станет одним из счастливейших в моей жизни. Сердце у меня чувствительное, любить — его насущная потребность; но половина рода человеческого для меня под запретом, раз я замужем, что же касается людей одного со мною пола, то здесь мне судьбой ничего не предложено, кроме этой девушки... Тьенетты, — выговорила она с некоторым усилием. — Сядьте рядом со мной. Вы видите ее; она не совсем то, чем кажется; я ценю ее; она мне приятельница, утешение, она мой единственный друг; подружитесь и вы с ней, она этого заслуживает. Но предупреждаю: скоро мы ее лишимся. Я сожалела бы об этом одна, теперь вы разделите мое чувство. Моя душа ищет единения только с душами чистыми, такими же как у вас, милые девушки... Прелестная Юрсюль, вы не будете жить у тех людей, где собираются вас устроить... нет, не будете там жить... обещайте мне. Предоставьте мне распоряжаться вашей судьбой, пусть она будет в руках вашего самого нежного друга... Вас удивляют, вероятно, мои пылкие чувства, ведь я вас еще совсем не знаю. Сама не понимаю, чем объяснить их, не хочу искать их причину, достаточно того, что они владеют мною, что я люблю вас и что я буду относиться к вам так же, как к моей младшей сестре Фаншетте, которую я нежно люблю. Можете рассчитывать на мое постоянство... А теперь говорите вы; расскажите мне о себе, о своих чувствах... — Я смущена, мадам, вашими милостями. — отвечала наша Юрсюль, — единственное мое желание — отблагодарить вас за них и оказаться достойной вашей доброты. Слушаться вас будет для меня законом. Не знаю, — продолжала сестра, — чем мой незамысловатый ответ так понравился мадам, но она воскликнула, глядя на Тьенетту: — Душа этой девушки соответствует ее прекрасной внешности! — Она поцеловала меня и тут же велела тебя позвать.
Речь Юрсюли, любезный старшой, меня прямо-таки ошеломила. У меня в голове такой сумбур, что я уже ничего не понимаю: Тьенетта достойна уважения! Она подруга, утешение хозяйки! Как видно, госпожа Парангон обманывается насчет этой девушки, она ничего не знает о новых выходках мужа, она имела в виду только старые, когда говорила, запинаясь, и когда ее слова казались мне вполне ясными. Неужели добродетель всегда будет жертвою лицемерия? Это великое счастье, что Юрсюль станет другом госпожи Парангон, сестре не найти женщины более добродетельной, покровительницы более почтенной. Но стать подругой Тьенетты! О, какая бездна — сердце женщины! Но подумай, прошу тебя: достаточно какого-то злополучного влечения, чтобы развратить нас! Не соверши Тьенетта ошибок, так Юрсюль должна бы гордиться дружбой с нею; не страдай господин Парангон такой жаждой не любви, но женщин, у него не было бы существенных недостатков; но именно это его неуместное, непреодолимое влечение ведет его к кутежам (которые ничуть не беспокоят господина Годэ, как он сам утверждает), к пьянству и карточной игре, за которой он скучает; именно из-за этого извращенного влечения он и стал безразличным к несравненной прелести своей супруги... Да, брат, как я ни увлечен мадемуазель Манон, будь ее кузина девушкой и осмелься я рассчитывать... Но ты запретил мне даже помышлять об этом. Возвращаюсь к тому, что она сказала сестре.