Я на опыте убедился, что сей достойный человек в своем роде был прав, считая столицу убежищем для угнетенных и отрадой рода человеческого: Париж и впрямь — порождение человеческого гения, и впечатление от него трудно выразить словами. Но нравственность подвергается там изрядным опасностям. Увы! Присущ ли порок столице, или тот, кто в ней развращается, уже приезжает туда с порочными наклонностями? Эдм Ретиф остался в Париже столь же чистым, как и на лоне природы... Счастливый смертный! Счастливое отечество, имеющее подобных тебе сыновей!
Отец оказался пророком, ожидая, что столица будет благоприятным поприщем для его детей. Если бы не превратности судьбы, двое его сыновей обрели бы в столице, подобно отцу, свое счастье. Шарль Ретиф, безвременно погибший в Ганновере, сделался любимцем одного нотариуса, которого так очаровали его достоинства, что он задумал выдать за него свою племянницу. У нас сохранилось письмо, присланное им по этому поводу отцу после того, как Шарль завербовался в королевские войска. Тот сделал это не из любви к беспутной жизни, но из пламенного желания пожертвовать собой ради отечества.
Другой сын устроился бы еще лучше, но его всю жизнь преследовал злой рок... Печальный пример для непослушных детей, которые предаются пылким страстям, и считают себя вправе самостоятельно решать самый важный вопрос — выбор подруги жизни... Прежде, чем поведать о его судьбе, я расскажу читателю об одном удивительном происшествии.
По странному совпадению (в котором, впрочем, нет ничего чудесного) в 1764 году в Париже возглавлял такое же дело, как господин Помбелен, его внук, сын Эжени; он был столь же богат, как дед, и имел двух очаровательных дочерей, старшую из коих звали Розой, а младшую Эжени, в честь бабки и ее сестры. Как это ни странно, один из сыновей Эдма Ретифа, случайно встретив этих девушек и не будучи с ними знаком, без памяти влюбился в старшую. Увлеченный страстью, с которой он был не в силах совладать, злосчастный молодой человек стал писать анонимные письма, не преследуя при этом никакой определенной цели, ибо он был женат; на девушку эти письма не произвели впечатления, несмотря на выраженные в них пламенные чувства и признания, но ее отец обратил на них внимание. Ему захотелось узнать их автора, и он велел своим приказчикам его выследить. Они скоро его поймали, но не в тот момент, когда влюбленный опускал письмо в ящик — он делал это чересчур осторожно, — его обнаружили в подвале, из окошка которого он созерцал несравненную Розу Б.; его схватили и потащили в залу, где находились обе сестры, их брат и остальная семья, отсутствовал лишь отец. Какое испытание для человека застенчивого от природы, вдобавок неряшливо одетого! Он испытал стыд и унижение, выслушивая заслуженные упреки, но более всего страдал от презрения, какое выказывала ему обожаемая особа.