Уйдя из-под родительского крова, я прожила неделю в глухой деревне, притворяясь больной; чтобы двинуться дальше, я дожидалась знака господина Луазо — он должен был меня уведомить, что люди, погнавшиеся по моим следам, возвратились домой. Я приехала сюда, никого здесь не зная, как и меня никто не знал. Остановилась я на невзрачном постоялом дворе, хозяин которого, по имени Туранжо, раньше, когда господин Парангон служил в армии, был у него денщиком, а потом стал его слугою; господин Парангон всегда очень любил его, скажу вам даже, хоть это и несколько странно, что в доказательство своего расположения, он женил его на горничной, в которую до своей женитьбы сам был влюблен. Я сказала хозяйке постоялого двора (той самой женщине, которая раньше находилась в связи с господином Парангоном), что приехала, чтобы поступить в услужение. Как только я призналась в своем намерении, — а догадаться о нем по моему платью и повадкам было трудновато, — со мной стали обращаться гораздо проще. Вечером мне захотелось лечь спать пораньше; мне сказали повременить и что ужинать я буду за общим столом; постояльцев я не видела и поэтому согласилась; но, когда стали садиться за стол, в комнату вошел какой-то горожанин, которого встретили с большим почтением. Он сказал, что поужинает с нами, а место его оказалось рядом со мной. Я сразу поняла, что меня принимают за искательницу приключений; я страшно смущалась, а когда начались вольные речи, я собралась встать из-за стола и удалиться. Тут господин Парангон (а это был он) обнял меня, чтобы удержать. Я стала отбиваться так решительно, что мне удалось вырваться и уклониться от его бесстыжих ласк. Судите сами, в каком я была смятении. Хозяин с хозяйкой высмеивали мои страхи и неприступность, они грубо намекали, что вряд ли я всегда была такой недотрогой, однако сказали, что оставят меня в покое. Я расплакалась и попросила проводить меня в комнату, которая мне предназначена. Господин Парангон, как я заметила, знаком показал, что не возражает, чтобы меня туда отвели. Я трепетала, находясь в этом проклятом доме. К счастью, мне дали лампу, полную масла, и я решила всю ночь не смыкать глаз, а дверь заложить мебелью. Такая предосторожность оказалась нелишней. Часов в одиннадцать мне послышался шорох — он доносился со стороны алькова. Я в ужасе попятилась, но затем, когда шорох прекратился, у меня хватило мужества подойти к алькову, чтобы проверить собственными глазами. Едва я откинула полог, как меня обхватили чьи-то сильные руки; лампа выпала у меня из рук. Я пронзительно закричала; но на подлеца это никак не подействовало, он понес меня на кровать и всячески пытался довести меня до изнеможения. В эту минуту кто-то резко постучался в дверь; подлец, державший меня на руках, мгновенно скрылся через потайную дверцу, оказавшуюся в алькове. Совсем обессилев, я с большим трудом села на кровати. Это меня спасло: я успела обдумать свое положение. Прежде всего я поспешила задвинуть щеколду, которая имелась на потайной дверце, затем я крикнула стучавшему, что решительно никого не впущу в комнату, пока не рассветет, раз покушавшийся на меня негодяй скрылся, а обе двери я заперла изнутри. Некоторое время было тихо, но мне почудилось, что за дверью кто-то перешептывается; в конце концов хозяйка громко спросила во сне ли я испугалась или действительно что-то произошло; она настоятельно посоветовала мне уснуть и удалилась. Остальная часть ночи прошла спокойно. На утро, спустившись вниз часов в восемь, я застала там много народу. Я спросила сколько с меня причитается, так как решила переехать в другое место. Хозяйка стала передо мной извиняться; она уверяла, будто все делалось только для того, чтобы испытать меня; теперь она убедилась, что я честная девушка; она хочет загладить досадные ночные впечатления и доказать мне, что и она порядочная женщина, а потому подыщет мне подходящее место, чего не решилась бы сделать накануне. — А чтобы рассеять всякое недоверие, вот вам адрес, — добавила она, — идите и представьтесь этой даме; сначала, если хотите, справьтесь, что говорят о ней в городе, и вот увидите, какого мнения о ней люди. — Я взяла адрес, а наведенные мною справки оказались весьма благоприятными; так мое пребывание на постоялом дворе, чуть не погубившее меня, обернулось совсем иначе. Я представилась госпоже Парангон, ей требовалась горничная; муж ее так вел себя, что мою предшественницу ей пришлось уволить. Я ей подошла; но позже она мне призналась, что наняла меня с большой опаской. Вот первая часть моей истории, перехожу ко второй.