— Мое присутствие для вас мученье? Прежде вы так не говорили.
— И стыжусь этого теперь, сударь. — Вы мне обещали... — Что я вам обещала, после того как полюбила мужа? — Но ведь вы же обещали...
— Я ненавижу вас. Пропустите меня, сударь!.. — И не подумаю. — Я позову на помощь. — Вряд ли это вам удастся. — Да, позову, пусть в ущерб самой себе... Несчастный, да что ты задумал? — По-видимому, он собирался заткнуть ей рот, но в это время я зашумел, выходя из засады, и он так испугался, что убежал. Когда я подошел к рыдающей жене, его там уже не было. Мое появление усугубило ее скорбь; догадываясь по моему растерянному виду, что я собираюсь уйти, она упала передо мной на колени и крепко обхватила мои ноги. — Любезный мой супруг, я невиновна, — лепетала она. — Уверяю вас, невиновна. — Я помог ей подняться и обнял. — Вы верите мне? — спросила она, робко обращая на меня взор, затуманенный слезами. — Я все слышал, любезный друг мой, — отвечал я, — я пришел сюда еще раньше вас. Мне все известно; ваш кузен чудовище, и если бы меня не сдерживало уважение к женщине, которой мы столь обязаны... Ограничимся тем, что вы никогда не будете попадаться ему на глаза... Манон, сегодняшний день — счастливейший в моей жизни; нынче я убедился, что ты достойна самой горячей моей привязанности. — Едва я проговорил последнее слово, как увидел приближающихся госпожу Парангон и сестру. Я сделал Манон знак, чтобы она ушла с Юрсюль, а сам сразу же рассказал кузине о том, что произошло. Неверность мужа не так уж огорчила ее, зато благородное и мужественное противодействие Манон весьма ее порадовало. Так я и предполагал. — Пойдем, похвалим ее, — сказала мне госпожа Парангон, — муж сам поставил себя в глупое положение; но в вашем развращенном городе ему нетрудно будет вознаградить себя за неудачу. — Мы подошли к Юрсюли и Манон и сообща решили, что моя жена, за отсутствием ее матери и сестры, поселится у госпожи Канон и пробудет там в обществе Юрсюли до тех пор, пока не кончится срок моего пребывания у хозяина. Такое решение вопроса понравилось Манон, оно вполне соответствовало ее желаниям; она, смеясь, шепнула мне на ухо, что горячая симпатия к Юрсюли, очевидно, удел всех любящих меня женщин.
Как видишь, друг мой, теперь я, наконец, могу надеяться на счастье. Утром я виделся с отцом д’Аррасом, — он уезжает в тот самый монастырь, где провела несколько месяцев моя жена. Я последую твоему совету и постараюсь устроить так, чтобы он стал другом моим, а не жены. Намедни мы с ним встретились в гостях в одном доме и он вздумал побеседовать с Юрсюлью, но госпожа Канон, ненавидящая монахов, резко отозвала ее. Тогда он начал любезничать с моей кузиной, а та не стала его слушать и подсела к Манон. Не удивляйся таким выходкам, здесь это в обычае и при всем том отец д’Аррас все-таки пользуется уважением. Ему не пришлось долго подыскивать себе собеседницу, несколько женщин оспаривали друг у друга эту честь. Мне кажется, что госпожа Канон относится с неменьшей подозрительностью и к господину Годэ; она следит за малейшими его поступками и не дает ему сказать и двух слов не только Юрсюли, но даже мадемуазель Фаншетте. До завтрего, любезный старшой. Люблю тебя всем сердцем.