По правде говоря, все эти предосторожности не были бы столь необходимы, как мне представляется, будь воспитание наших девушек не столь нелепым. Вечно окруженные с нашей стороны вниманием и заботой, они не слышат ни слова (по крайней мере от матерей) о том уважении, о той преданности, какие они должны питать к нам. Что же получается? Великие бедствия: девушка, возомнившая, что она лучше всех, испорченная слащавым ухаживанием небескорыстных поклонников, в конце концов находит себе мужа, другими словами, существо далеко не совершенное: иллюзии, которыми она жила, рассеиваются в первую же неделю; затем муж довольно решительно пускается по дорожке, указанной самою природою. И вот наша юная супруга оскорблена, она в отчаянии, она начинает жаловаться; все вокруг ей вторят и даже преувеличивают ее горести; она считает, что нарушены ее самые священные права, что она несчастнейшая из женщин; не ведая, в чем заключаются истинные обязанности и права мужа, она отказывает ему и всячески его ущемляет; единомыслие нарушено, любовь ослабевает и, что того хуже, ослабевает уважение, дружба; как же можно уважать основное право мужа, когда его уже не любишь, презираешь, считаешь несправедливым, и когда все вокруг твердят, что ты права?
Действительно, нам уже все уши прожужжали, твердя, что оба пола равны и что если неверен муж, то может быть неверной и жена. Не будем углубляться в этот вопрос, имеющий прямое отношение к физиологии; нетрудно доказать, что потребности мужчины превышают потребности женщины, что беременность и тому подобные явления, ограничивающие женщин, не ограничивают мужчин. Предположим полное равенство: вы, женщина, окутываете мое отцовство тайной, я же, мужчина, не поступаю так в отношении вашего материнства. А каких только последствий не влечет за собою эта неуверенность в цивилизованном обществе! Муж утрачивает охоту копить богатства для потомства; наоборот, он расточительствует, он предпочитает разориться, лишь бы не оставить наследства незаконным детям жены; множество граждан, находящихся с ним в каких-то взаимоотношениях, оказываются втянутыми в его крах, и за одним разорением следуют другие. Какое неимоверное заблуждение! И даже если бы равенство, согласовалось с законами природы (чего в действительности нет), то и тогда разве не следовало бы осудить его посредством социального закона? Не следовало ли бы подвергать неверную жену такой каре, которая устрашала бы и тем самым сдерживала бы ее?
Есть у меня и другие поводы упрекать женщин: их высокомерие, их властность по отношению к домочадцам, авторитет, который они себе присваивают, ставя себя выше главы семьи, — все это источники тех неурядиц, которые мы наблюдаем в обществе. Женский пол создан для подчинения, и я предсказываю европейским народам, что не будет у них ни высокой нравственности, ни спокойствия, доколе они не поставят женщин на надлежащее место. Я говорю, основываясь на опыте; все мужья согласятся со мною, и возражать станут лишь холостяки, которым на руку независимость и свобода женщин. Женщинам свойственны крайности, и они не стараются обуздывать себя и придерживаться равновесия; считать их за равных мужчинам, значит предоставить им господство... Да разве они удовлетворятся этим господством!.. Ни в коем случае; женщина сознает свою власть лишь тогда, когда злоупотребляет ею. Она — вечный ребенок и у нее бывают лишь приступы разумности; в одно мгновение она зачеркивает всю проявленную ею до того осторожность. Если иные из них сдерживаются более или менее продолжительное время, значит, у них есть некая опора, которая нам не видна. Дом, всецело управляемый женщиной, не может существовать; в нем бури, шквалы все разнесут; женщина, которой вы только что любовались, при малейшем противоречии превратится в Эвмениду{39}, и все полетит за окно. Возьмите проституток, дерзости у них во сто раз больше, чем у мужчин, зато нет отваги, свойственной последним; все эти фурии оказываются трусихами там, где мужчина бывает непоколебим, а ведь проститутки такие же женщины, как и все остальные, только у них одной уздой меньше.