— Как где? — Дима щелкнул зажигалкой. — У него на спинке кровати, в кармашке таком железном.
— Ничего не перепутали? — ехидно поинтересовался седой.
— Да что тут путать, Захар. — Наташа, убедившись в готовности продукта, начала снимать с мангала шашлыки. — Там же фотка его есть. По ней и определили.
— Фотка, Андрюха, твоя. — Седой с наслаждением затянулся и, выпустив в небо стройку ароматного дыма, уперся в меня взглядом.
— Там много чего моего. — Криво усмехнулся я. Русло, в которое уходил наш разговор, переставало мне нравиться. Даже врученная мне бумажная тарелочка с шашлыком и новая порция горячительного почему-то потеряли свою былую привлекательность.
— Например? — С иронией в голосе поинтересовался Захар, отправляя в рот добрый кус жареной свинины.
— Подпись там моя, которую я не ставил, — начал я по памяти перечислять недочеты, которые приметил цепкий взгляд. — Разрешение моей супруги на операцию, если учесть, что женат я никогда не был. Много там, Захар, интересного, ой как много.
— И правда, — попытался вдруг выступить на моей стороне Дмитрий. — Кольца-то у него на руке нет.
— Кольцо не показатель, — отмахнулся седой.
Некоторое время все молча жевали. Я старался понять, что вообще происходит. Захар, очевидно, не дурят ли ему голову. О мыслях остальных даже догадываться не возьмусь. Наташа продолжала дожаривать шашлык, Дима с головой ушел в разбавление трофейного спирта, а рыжий Гена-сканер, просто закрыл глаза и притворился, что до мирских сует дела ему в данный момент нет и кармическое блаженство ближе еще на один шаг.
— Проверить бы его, — вдруг ни с того ни с сего заныл рыжий, вынырнув из нирваны. — А, Захар? Пощупать? А если выкормыш комендантский…
— В мозги ему лезть собираешься? — оскалился седой. — Не дам. Я не Ханой. Жечь память не позволю.
На этих словах я окончательно почувствовал неладное.
— Да ладно тебе, Захар, — продолжал настаивать Гена. — Или ты меня не знаешь? За десять лет ни одной осечки. Четко все. Вспомни, как проглотов на прошлой неделе срисовал. Если бы не я, сгинул бы дозор.
— С проглотами ловко вышло, — немного смягчился седой. — Хвалю. Но сканить, вот так…
— Послушайте, господа, — не выдержал я. — Я очнулся в палате. На меня напали, хотели куда-то утащить. Потом чуть не пожгли огнем и электричеством, а на мои робкие попытки спросить, что вообще произошло с этим миром, отмахиваются и отправляют к Захару. Захар здесь. Я настаиваю, нет, я требую, чтобы мне все объяснили.
— Мда, — Захар погрустнел и, встав, кивнул в сторону видневшегося неподалеку озерца. — Пройдемся?
— Отчего же не пройтись. — Отставив в сторону тарелку с едой и стакан, я поднялся со стула и зашагал вслед за бодро топающим вперед мужиком.
— Ты правда хочешь узнать? — осторожно поинтересовался тот, едва мы поравнялись и пошли рядом по широкой тропе. — Я бы на твоем месте предпочел оставаться в неведении. У многих крыша поехала от подобных известий, и это поначалу. Боюсь представить, как это ты теперь воспримешь.
— А ты не стесняйся. — Покачал я головой. — Рассказывай. Не спеша, размеренно, а я уж решу, от чего с ума сходить, а на что и положить с прибором.
— Ну ладно, — седой докурил и, выщелкнув сигарету, с некоторым садистским удовольствием проводил ее взглядом до ближайшей лужи, где та и погибла, зашипев и погаснув. — Вообще тут вокруг нет никого из военных.
— Это я понял. — Я доверительно кивнул, неспешно следуя за новым знакомым.
— Все гражданские, — продолжил Захар, казалось, не заметив моей реплики. — Наташа до исхода продавщицей работала в гипермаркете. Всю свою недолгую взрослую жизнь смотрела на людей через прилавок. Ни опыта жизненного, ни подготовки. Димка, ну тот, что лысый, вроде тебя, шофер знатный. Двенадцать лет таксовал по городу. У того, конечно, опыта больше, но тоже балбес. Генка, сканер наш, ты на него не обижайся, он не со зла, полжизни библиотекарем протрудился. Кроме книжной пыли ничего не нюхал, но знаний энциклопедических вагон и маленькая тележка. На любой вопрос ответить может, и так почти все наши.
— А ты?
— А что я? — Захар печально вздохнул и, остановившись на берегу затянутого ряской лесного озерца, подхватил с земли плоский камешек и с силой запустил его по тихой воде. Камень взвился, запрыгал, затанцевал, оставляя после себя круги, а потом, издав последний бульк, ушел под воду. — Я был пилотом. Гражданские авиалинии, Аэрофлот.