– Первой крепим нижнюю опору, не затягиваем, даем люфт болтам.
Меняю звездочку на шестигранник, вжик – готово, но без треска. Затем две верхние опоры, набрасываю три разъемных шпангоута, креплю их с затягом. Обтягиваю болты опор, все готово. На вал одеваю вентилятор для обдува двигателя. Набрасываю обтекатели капота, их крепят механики сверху. Поднял один из обтекателей, расстегнул чехол и стянул его. Движок, кроме нас троих, никто не видел.
Фрикцион имеет две степени свободы, центрируется легко и удобно. Накидываю его муфту и притягиваю с проворотом, чтобы проверить легкость вращения. Никакие микрометры не нужны. Минут пятнадцать таким образом центровал стенд с двигателем. Работа привычная! Тысячу раз это делал.
Стенд у нас механически точно такой. Затем присоединяю трубопроводы, а вот с разъемом электропитания – задница. Он с «Аннушки», но такой «папы-мамы» на этом стенде нет. Вызвали электрика, тот подключает аналогичный разъем с СБ. К пяти вечера стенд был подготовлен. Набежала куча людей, каждый из которых был при деле и наблюдал за своим узлом или прибором. Все в белых халатиках, хотя видно, что они к ним не привыкли. Но не ронять же имидж перед понаехавшими. Опять появился Филин, уходивший на полеты, он – летчик-испытатель.
– Ну, что, Святослав Сергеевич, начнем?
– Перекурим и начнем.
– А мы думали, что вы некурящий! И не обедающий. – усмехнулся Ароныч.
– Есть такой грех, когда стенд к испытаниям готовлю. Чтобы ничего не пропустить.
Все вышли из ангара, закурили.
– Ароныч, ты биение проверил, как я просил? – спросил Филин.
– Проверил! В ноль, практически, и без всяких приборов.
Не слушая дальше этот разговор, я бросил в бачок горькую беломорину, и скомандовал:
– Все по местам, начинаем! – народ шустренько занял свои места, начальство укрылось за переборкой с бронестеклом.
– К запуску!
Не шибко удачно стоят включатели, приходится присматриваться: что и где. Давление масла в норме, давление топлива – есть, пускаю вспомогач. Он пыхнул дымом выхлопа, но фрикцион даже не дернулся. Филин удивленно смотрит на меня, не понимая процесса. Раздался визг турбинки стартера, как только слушать его стало невыносимо, я включил приводное устройство. Вал закрутился, слежу за оборотами. Зажигание! Клубок серого дыма вылетел из коллектора, двигун схватил и выдал первые обороты на топливе. Убавляю, идет прогрев. После двойного звонка о готовности, проверяю работу РУДа.
– Готово! Можно взлетать! – кричу на ухо Филину. Тот кивнул, я дал полный газ, а ассистент начал прибавлять усилие на фрикционе.
– Полные.
– Сколько?
– Тысяча сто шестнадцать в пересчете.
Филин перешел к меганьютонометру, посмотрел на него, затем вернулся ко мне.
– Запас на взлет есть?
– 20 % в течение пяти минут.
Александр Иванович скрестил руки на груди, показывая, что испытания завершены. Я убавил обороты, затем полностью остановил движок и рассоединил главный фрикцион, чтобы дать турбине свободный выбег.
Вышли из ангара, за нами никто не идет, народ дисциплинированный. Филин выбил папиросу из пачки, протянул пачку мне. Но я полез в карман и достал «Кэмел», вторично травиться «Беломором» не тянуло. Да и смысла нет. Все и так понятно. Куча вопросов буквально стоит в глазах у генерала, но задавать он их не торопится.
– Вот что, Алексей, ты стенд закрой и опечатай, и своих предупреди, что болтовня, даже среди своих, это кратчайший путь на Колыму. Журнал испытаний перевести на режим «три нуля». Созвонись с ротой охраны, пусть выставят дополнительный пост у здания.
– Там людей не хватает, это восьмой ангар под охраной.
– Сними с любого и в приказ, я подпишу. Кроме нас троих, к машине никого не подпускать. Ну, что, Святослав Сергеевич, пошли, поговорим.
– У меня машина, да и не обедал я сегодня.
– Угу, я помню!
Мы сели в машину, я достал вчерашние «бургеры» и бутылку с «Колой».
– Да подожди ты! Счас пообедаем, не порть желудок сухомяткой.
Я пожал плечами, глотнул «Колы», запустил машину, и мы тронулись к штабу.
– Отличный движок! Но мне кажется, что он так и останется в единственном экземпляре.
– Да, чтобы такой сделать, требуются годы, а их у нас нет. Скоро – война с немцами, осталось восемь месяцев и один день.
– Так скоро?
– Утром 22-го июня.
– Не успеем, ничего не успеем! Откуда ты это знаешь?
– Для меня это – история.
– Я так и думал. Мы ее выиграли?
– Да.
Машина остановилась на площадке возле штаба, разговор прервался. Выслушали доклад дежурного. Прошли кабинет, генерал по телефону приказал доставить ужин на двоих и закуску.