Альба продолжала стоять у кровати как прекрасная статуя. Судя по всему, она тоже не совсем понимала, что делать дальше.
— Ты присаживайся, — сказал я ей, показывая на край своего ложа. — Кровать широкая, оба поместимся.
Все так же закутанный в одеяло, я чуть подвинулся в сторону. Альба сбросила туфли и села на кровать с ногами. Надо сказать, что вела она себя совершенно естественно — ни дать ни взять, старая подружка, если не невеста, привыкшая находиться в непосредственной близости со своим молодым человеком.
Пока Альба открывала шампанское, я поинтересовался у нее:
— Раз уж такое дело, может быть, ты мне по секрету расскажешь, как я здесь оказался?
Пена в ночи
Мне неинтересно счастье человечества, гораздо больше меня заботит счастье каждого из людей.
Альба рассказала, что мой обморок вызвал в классе страшный переполох. По правде говоря, первым делом все подумали, что я умер. Падал я, как выяснилось, достаточно эффектно — лицом вниз, — к тому же довольно ощутимо ударился головой об пол. Увидев меня лежащим ничком и совершенно неподвижно, учительница чуть было не последовала моему примеру. Чтобы она не упала, двое наших ребят подхватили ее под руки и усадили на стул.
Естественно, сразу же вызвали «скорую». Врач пощупал мне пульс, послушал стетоскопом и сказал, что не видит необходимости везти меня в больницу. По его словам получалось, что я не то чтобы окончательно потерял сознание, скорее был в состоянии, близком к бреду.
Кто-то позвонил моему отцу, и тот отвез меня домой. Проспал я после этих событий долго, чуть ли не двенадцать часов. Теперь я, значит, лежу в своей постели практически голый, а со мной рядом сидит замечательная девушка, которая к тому же уже успела открыть шампанское и теперь разливает его по бокалам.
— А тебе от шампанского хуже не будет? — спросила Альба, когда мы чокнулись с нею первый раз за мое здоровье.
Я сделал хороший глоток, чтобы ощутить приятный сладковатый вкус холодного шампанского, и лишь затем ответил:
— Скорее наоборот, несколько пузырьков не помешают. Может быть, именно благодаря им у меня на душе не будет так тяжело.
— Смотри, напьешься — хулиганить начнешь.
— Ну и что? В конце концов, сегодня у меня день рождения. Если уж даже мой отец уехал куда-то, оставив нас одних, то, судя по всему, он считает, что это должно случиться.
— Что ты хочешь сказать? Какое событие должно случиться? — спросила Альба, просто впившись в меня взглядом.
— А что тут непонятного? — переспросил я ее. — Мы одни в доме, у меня сегодня день рождения. Мы сидим на моей кровати и пьем шампанское. Отец, скорее всего, вернется далеко за полночь. Учитывая все вышеизложенное, я считаю, что сценарий сегодняшнего вечера написан абсолютно прозрачно и недвусмысленно.
Румянец, проступивший на щеках Альбы, мгновенно сорвал с нее маску роковой соблазнительницы. Она, по- моему, несколько торопливее, чем нужно, осушила свой бокал, подлила шампанского себе и мне.
Лишь затем, вновь напустив на себя беззаботный и даже несколько развязный вид, Альба поинтересовалась:
— Что же, по-твоему, должно произойти? Чего ты сам хочешь?
Я растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать. Наверное, в эти мгновения я был похож на актера, вышедшего на сцену не в том спектакле, в котором собирался участвовать, и теперь не понимавшего, что происходит вокруг и как себя нужно вести.
Чтобы выиграть время, я ответил по возможности уклончиво:
— Спросишь меня об этом, когда допьем шампанское.
От этих слов Альбу вновь бросило в краску. Тем не менее она справилась с волнением и вдруг, явно вспомнив о чем-то важном, потянулась к своей сумке, стоявшей у кровати. На свет был извлечен небольшой пакет, завернутый в подарочную бумагу в блестящих звездочках.
— Держи, это тебе.
— А я думал, что подарок — торт и шампанское, — сказал я, взвешивая в руках пакет, в котором явно была какая-то книга.
— Всего подарков четыре, — вновь уверенно и даже игриво объявила мне Альба. — После торта и шампанского это третий.