Но первая неделя не означает конец. Уезжают одни - приезжают другие. Опустевшие гостиницы заполняются новыми гостями. Прибывают музыканты с разных планет. Во вторую половину Фестиваля обычно слышатся напевы их самых дальних уголков вселенной. С планет, что на четвертом кольце и дальше.
Вторая половина - сущая экзотика. На первой неделе наслаждаются собственными и незнакомыми мелодиями. На второй открывают рты и удивляются, как такие дикие сочетания могли вообще кому-то прийти в голову. Вторая половина богата новаторами и гениями.
Кто-то, конечно, остается. Граф Мейонский и граф Пулитанский совершенно не хотят уезжать на далекий Энариум, они остаются и занимают все те же покои. Исправно посещают все балы и разнообразные концертные программы. Даже ездили на один день в соседний город на выступление некого талантливого Жака с Зенита.
Граф Пулитанский оказывается удивительным ценителем музыки, ибо не каждая мелодия может вызвать в нем восхищение. И более редкая - уважение. Граф Мейонский не так сильно искушен, но и он вслушивается не во все подряд.
Музыка льется изо всех уголков. Музыка стихает только на ночь, раздаваясь украдкой из какого окна.
Валтор ведет себя как истинный джентельмен. А именно - отступает перед помолвленной девушкой, особенно наследной принцессой. Но все же не может сдержать внезапно возникших чувств. Что-то произошло в то утро на том балконе, и их связала сама судьба. Валтор больше не приближается к Суинь, больше не затевает с ней столь сокровенных разговоров, но что-то, словно магнитом, его притягивает к ней.
Иначе как еще объяснить их случайные столкновения на различных балах? Странные переглядки, когда Суинь поднимает свой взор и вдруг замечает неотрывный, пристальный взгляд Валтора на себе. В такие моменты он выглядит растерянным, будто его застали врасплох. И сразу же отводит взгляд, словно сгорая от стыда, потому что имел дерзость так долго смотреть на Ее Высочество. Хоть он и старательно делал вид, что их взгляды пересеклись совершенно случайно и вообще он смотрел вон на ту сцену, оба понимали, что перед этим он долго изучал ее, ловя глазами и запоминая каждое движение.
А еще часто бывало так, что куда бы Суинь не ступала, то там обязательно находила Валтора. В саду, в коридоре, в который давно никто не заглядывал, за углом, на дорожке, выложенной мраморной плиткой. И всякий раз граф Мейонский провожал ее странным, слегка печальным взглядом. Но не заговаривал. Наоборот, рядом всегда возникал его друг и тут же уводил графа куда-то в сторону.
Друг-то, кстати, оказался более сговорчивым. Пару раз Суинь даже беседовала с ним, наслаждаясь странной мелодичностью его голоса, похожим не то на шипение, не то на заморскую песню. Рэн будто оттачивал на ней свое искусство флирта. Изъяснялся порой заумно, но всегда с намеком. Еще чуть-чуть, и Суинь бы влюбиться в него, но… Точно такие же взгляды и слова он дарил еще десятку девушек. Граф Пулитанский, как установила для себя Суинь, оказался закоренелым бабником. И очарование, которое он вызвал в ней при первой встрече, быстро начало исчезать.
Был и еще один человек, который видел все эти взгляды, случайные встречи и даже порой брошенные друг другу редкие фразы. Нейталь старался блюсти честь своей невесты в любое время дня и ночи, пресекая всевозможных поклонников на самом их зарождении. Однако загадочный Вэл или граф Мейонский оказался крепким орешком. Нейталь понимал, что где-то упустил момент, когда между ним и Суинь зародилась связь, злился на себя, но ничего не мог поделать. Потому что Вэл принцессу не обхаживал, знаков внимания не оказывал, на танцы не приглашал и рядом не кружил, то есть не делал ничего такого, что могло бы позволить поползти нехорошим сплетням.
Не будет же Нейталь вызывать на дуэль Вэла только потому, что тот вечно подозрительно ошивается в тех местах, где бродит Суинь, или постоянно провожает ее взглядом.
Потому будущий жених Суинь мучился от ревности и злости, но поделать с этим ничего не мог, ибо Вэл совершенно не давал повода для того, чтобы обвинить его лично или открыто, граф Мейонский абсолютно не претендовал на даму его сердца! Так что вроде бы опасаться было нечего, но… Нейталь видел, как все сильнее с каждым днем Суинь влюбляется в этого графа с Энариума, и не находил себе места, понимая, что день, когда все встанет на свои места, неминуемо приближался…
***
Валтор открывает глаза внезапно. И тут же выпучивает их, потому что его задницу жестко насилуют. Змей с утра пораньше решил развлечься, а ему что, теперь не спать один единственный раз в неделю? Сон иногда демону требовался, гораздо меньше, чем людям, но был необходим для восстановления сил. Обычно спал Валтор один или два раза в неделю.
Но его, черт, еще никогда не будили таким образом!
Валтор уже готов возмутиться, но тут же выгибается и стонет, потому что Сиреникс проникает еще глубже, одновременно массируя бледную спину демона своими крепкими и прохладными пальцами. Валтор покорно лежит на животе и упирается руками в кровать, пока змей не доводит дело до конца, извергаясь в него водой. Затем, довольный, кусает демона в шею, чуть ниже затылка. Кусает с толком, причиняя, скорее боль, нежели удовольствие, но что-то в этом есть, определенно. Валтор терпит насилие над собой, потому что дальше ему очень чувственно облизывают ухо, не только мочку, но и верхнюю часть, забредая в каждую складку. Демон закатывает глаза, потому что это - одно из его самых слабых мест.
Есть и еще одно - гад ползучий тоже о нем знает - бледные пальцы ног. Сиреникс умело исследует каждый из них, облизывая и человеческим, и раздвоенным змеиным языком. Валтор в такие моменты ни о чем думать нормально не может, змей словно лишает его всякой воли. В такие моменты Валтор рычит по-звериному и отчаянно пытается принять свой истинный облик.
Вот и сейчас из груди вырывается громкий рев, Валтор еле сдерживается, чтобы превратиться. Уже не сдерживается, но в такие моменты на помощь приходит Сиреникс, странным образом успокаивая демоническую сущность. Не то шепчет что-то, не то руками водит, но Валтор уже спокоен и просто роняет голову на подушки, когда змей заканчивает свое эротическое путешествие.
А после поворачивается к Сирениксу, который ложится рядом с самым невозмутимым видом, словно трахать спящего демона в задницу - весьма обыденное занятие, и интересуется с определенной долей сарказма:
- Тебе понадобилось что в такую рань? Кроме того, что приспичило меня поиметь? - на последнее Валтор специально делает акцент, потому что знает, что змей просто так будить бы его не стал.
- Пойдем ловить того-кто-прикрылся-моей-спиной. Сейчас он вершит свой пир, - на лице Сиреникса - ни тени улыбки.
- Да откуда ты только узна… Впрочем, неважно, - Валтор знает, что гиблое дело - расспрашивать змея о его методах. Ответом все равно будет: “Я вижу больше тебя”. Или: “Я все ведаю”.
Демон нехотя поднимается с кровати, наколдовывает себе костюм, ибо времени мало, потому что таинственный преступник может запросто уже скрыться, бросает взгляд на часы - как и думал, пять часов утра, - метает молнии глазами в Сиреникса, который сидит, скрестив ноги, и задумчиво смотрит в окно, за которым плещется океан.
…Небо уже светлеет. Но солнце начнет свой подъем через полтора часа. Однако ночь уже давно ушла спать в свои звездные чертоги, оставив лишь слабую тень в виде синих облаков и серого мокрого песка, что бьется под ленивыми сонными волнами. Скоро окрасится небо в розовые краски, скоро выглянет солнце. Но до этого он успеет утащить свою последнюю жертву, если его, конечно, не обнаружат.
Сиреникс и Валтор находят его на берегу почти под дворцом. Девица уже без сознания. Или мертва. В роскошных одеждах, с закрытыми глазами и вяло лежащими по бокам руками. Он тащит ее в воду за длинные черные волосы, словно стараясь скрыться от чего-то. Сегодня он допустил ошибку. Она почти пришла к нему сама, но засомневалась. В последний момент закричала и ринулась бежать. Но он не отпускает своих жертв. Он был быстрее, выскользнул из воды, легко ее перехватил и то ли добил окончательно, то ли просто лишил сознания.