Переглянувшись, забрызганные кровью военные с хмурыми лицами сидят и не решаются пошевелиться. Майор раздумывает о том, могли ли пришельцы намеренно подставить одного из своих, безоружного, да еще и одетого, видимо, в гражданское, чтобы просто обмануть кучку солдат. Остальные пытаются уместить в голове необъятную, громоздкую и оттого тяжелую мысль о том, что произошло. Все это не умещается в голове. Никак не выходит убедить себя, что никого больше не осталось, хотя не прошло даже и получаса.
Невин ладонью ударяет по плечу. Жестами он спрашивает, есть ли у кого-нибудь гранаты. И оказывается, что пара еще осталась. Только вот, если вспомнить, что пришельцы скрываются за контейнерами, то радость быстро исчезает.
Майор не огорчается. Одного из бойцов он подзывает к себе.
– Пойдешь впереди, – приказывает он холодным тоном.
Оцепенев, солдат не решается перечить. Пусть его лица через шлем не рассмотреть, но легко заметить, что лейтенант застыл и не может возразить так же, как и не собирается выполнять приказ.
– Вперед! – хрипит майор, а сам хватает бойца со спины и встряхивает. – Некогда спорить! – толкает он солдата, прячась у того за спиной, и обращается к Гросу. – Давай сюда гранаты.
Чарли сообразить не успевает, что происходит. Слишком много в голове постороннего, хотя и кажется, будто бы в ней ни единой мысли. Он понимает все лишь тогда, когда и лейтенант, которого майор ведет впереди себя. Едва они выходят из укрытия, как боец неожиданно, совершенно внезапно понимает, что вышел лишь для того, чтобы выполнить роль живого щита.
Пока Невин замахивается, увидев, куда нужно бросить гранату, в лейтенанта уже стреляют. Грос, Бент и оставшиеся двое бойцов смотрят на происходящее, выпучив глаза. Только вот сделать уже ничего нельзя, слишком поздно. Лейтенант уже мертв, хотя все еще стоит на ногах, хотя и предпринимает еще отчаянную попытку спастись.
Боец не выдерживает. Едва поняв, что майор хочет использовать его, как щит, словно кусок мяса, ни на что не годный, кроме как принять смерть за другого, как тут же он пытается вырваться. Невин, готовый к этому, удерживает лейтенанта, но сосредотачивается на гранате, а потому расстрелянный уже лейтенант все же вырывается, падает и ползет на другую сторону от прохода.
Там он успевает сесть, опереться спиной на разбитую взрывом стену, прижать к животу ладонь и собрать в нее теплой, вязкой крови – последнее свидетельство его жизни. Глядя на нее зачарованно, он чувствует, как проходит боль, опускает голову все ниже и очень скоро перестает двигаться.
Оставшиеся двое бойцов не выдерживают. Это последнее испытание их психика выдержать уже не способна. Пока царит неразбериха, они поднимаются одновременно, переглядываются и, без слов поняв друг друга, бросаются убегать.
Майор рывком достает оружие, но от боли его рука сваливается на пол. Тогда, Грос разворачивается, вскидывает в ладонях винтовку и выпускает две очереди.
Чарли теперь испытывает новое чувство. Мерещится, будто он находится в клетке, окруженной львами, в клетке со змеями и скорпионами. Выберись, и снаружи тебя растерзают, останься, и смерть будет так же неминуема.
– Побегайте еще, – бурчит Грос, стараясь выглянуть за угол и проверить, много ли осталось бойцов противника. – Ублюдки вонючие.
Чарли напрягается и собирается с мыслями. Ум решает странный вопрос. Сейчас вообще ни одной мыслью он не пытается разобраться с тем, как доставить к шахте снаряд, а думает лишь о том, можно ли доверять таким командирам.
И майор, и подполковник догадываются о том, что написано на лице капитана Бента, пусть за шлемом этого и нельзя увидеть. А поскольку Невин молчит, то объясняться решает за него Грос.
– Если наши все еще держатся. Там, на входе, – говорит он, не оборачиваясь. – Как думаешь, прибавится у них желания нас дождаться, когда эти два урода побегут мимо, крича о помощи? Ничего не меняется. Солдат никогда не поймет, что смерть – это лишь часть его жизни.
Чарли молчит только потому, что не сразу в усталой голове все складывается. Подполковник определенно говорит именно с ним, а не с майором, а если так, пусть для этого и не время, то ему лучше бы не думать, что капитан Бент неспособен ничего ответить. Правда, он не успевает.
– Бент, сынок, наша очередь, – поворачивается Грос. – Я иду первым. Держи за ворот жилета. Я на колени встану, так легче будет удержать. Майор только одну бросил, значит вторая еще есть. Прицелься, как следует. Кого не добьешь гранатой, тех расстреляешь прицельно. Не бойся, через меня не пробьют.