— Фигушки! — вдруг включился в спонтанную сказочку Эрик и побежал, махая шапкой.
— За ним! — приказал всё тот же малыш-вояка.
— За ним! — поддержали остальные дети, побросали подарки прямо на снег и понеслись за Ландышем.
— На лося! — ожил вдруг олень в пальто и без рогов и поскакал к горкам.
— Ату его! — крикнул Рябцун и рванул следом.
— Бей оленей! — Сабельников аж на носочки встал, чтоб было громче. — Эх! Была не была! — и тоже погнал за всеми.
— Которого из оленей бить? — только что присоединился к отдыхающим шофёр Юрик, что пришёл встречать директорских внуков. Он спешно надевал варежки.
— Какого догонишь, — хмуро подсказал Юнусов.
— А давай обоих! — выступил с неожиданной инициативой Гузеля. Артур и Юрик бросились в бой.
— Чёрт! У моего только гипс сняли! — осенило Перцева, и он тоже помчал на горку, видимо чтобы вытащить сына из кучи-малы.
— Что же вы стоите? — возмутилась Анна Андреевна в адрес Кима Юнусова. — Бегите! Спасайте!
— Кого?
— Оленей! — подсказала Лилечка.
— И вправду, бегите, вам же охота подурачиться, — подбодрила Агата Сергеевна. — Если бы не каблуки, я бы тоже покаталась…
Юнусов пожал плечами, неуверенно пошёл в сторону горки, но через несколько метров побежал.
С горки уже катился визжащий ком из людей, маленьких и больших. По пути кто-то отлетал, кто-то терял перчатки, кого-то сбивали или, наоборот, увлекали с собой. На финише ком рассыпался, но тут же разгорячённые льдом и криком тела подскочили и побежали опять на верх горы. Максим затеял кидать снежки, попал в лицо Гузеле, тот с рёвом подбитого бомбардировщика понёсся на обидчика. В общем, опять «рукопашная». Максим оказался теперь под всеми, кто-то (слава богу, из детишек) сел ему прямо на голову, кто-то вцепился в ногу, кто-то тяжёлый бахнулся на живот — и поехали вниз. Всё вокруг вращало, ударяло, хохотало, снег забился за шиворот. Но сам завёл толпу, и теперь так просто не улизнуть. Тем более что здесь же, в куче, был тот, кого можно было безнаказанно схватить, сжать, опрокинуть на себя, дотронуться до кожи и отчаянно прошептать в самое ухо… Нет, сказать не получалось, кто-то хватал его самого, тащил за собой, щипал, щупал и кричал в самое ухо: «Ты сам напросился!» Макс отчаянно сбрасывал одного и бежал за другим, не теряя своего единственного в этой безумной толкотне и сумятице.
Ещё одна попытка: и почти получилось… Максим оказался прямо на нём, лицом к лицу с тем, ради которого приехал, но их тут же облепили дети: эге-ге-е-ей — опять вниз, и даже пристально посмотреть в глаза невозможно. Максима повалили так, что он уткнулся куда-то в шею, успел почувствовать до одури знакомый запах… Но ни сказать, ни посмотреть, ни дышать, только поцеловать — и то залпом и безвкусно. И вновь его тащат, валят, засыпают снегом… Впору не хохотать, а рыдать.
После такой веселухи Мишка Рябцун предложил «завалиться куда-нибудь и погреться»… Но женщины стояли намертво: все мокрые, да и детям хватит на сегодня — все по домам, греться!
***
— Будет синяк! — уверенно заявила Агата, разглядывая подбородок Покатова. — Удалось хоть договориться?
— Чёрта с два!
— Он тебя избегает?
— Непонятно! Такое ощущение, что у них всех заговор против меня…
— Завтра выходной. Он будет один. Просто сходи к нему домой! Ты же знаешь, где он живёт.
— Он живёт не один. Ты видела? У него ребёнок.
— Хм… Тебе это может помешать? Да и чёрт их разберёт, где чьи дети там…
— Это ему может помешать.
— Сходи к нему и поговори, не городи проблем там, где их пока нет!
— Что бы я без тебя делал? — нежно-риторически произнёс Покатов.
— Даже страшно представить! Так и бегал бы без шапки!
========== Явление V ==========
Тук, тук, тук… тук-тук-тук-тук…
— Бля! Всего десять… — простонал Макс, взглянув на часы в телефоне. — Кто там? — крикнул он в сторону двери.
— Максим, это мы! — голос Агаты.
— Мы? Николай Второй? — проворчал Покатов и вылез из-под одеяла, накинул махровый халат на голое тело и отправился открывать двери. На пороге уже нафуфыренная Агата и свежий Ландыш с непонятным выражением лица: то ли любопытство, то ли неуверенность.
— Как ты себя чувствуешь? — насторожённо спросил вчерашний олень.
— Нормально… Рог только на башке: долбанулся о лёд вчера. А что? Плохо выгляжу? — Максим глуше запахнул халат. — Вы явились поинтересоваться моим здоровьем?
— Нет. — Агата прошла в комнату и уселась в кресло. Ландыш за ней, не преминув «незаметно» провести рукой по спине Покатова. — Эрик Вадимович приехал за нами. Нас приглашают на дачу к Антону Антоновичу: там баня, ёлка, камин, все дела… Поехали!
— Однозначно нет! — митингово заявил Максим. — Никаких дач и бань! Ты же знаешь, что баню я не люблю, а на дачи к проверяемым не езжу.
— Ты обычно и в рестораны не ходишь, и на прогулки не соглашаешься, — язвительно заметила Агата и хитро подмигнула.
— Ну… тогда был повод, — нахмурился Макс. Он не понимал — зачем Агата его уговаривает? Ведь у него есть: «а» — принципы, «б» — планы.
— Здесь тоже повод. К Антону Антоновичу многие придут! — Она нажала на слово «многие».
— Блин… — понял её намёк Максим. — А ты, Эрик, пойдёшь? Или ты только на посылках?
— Пойду, — буркнул Ландыш.
— Не обижайся! Я же должен знать, с кем там сверкать в бане буду! Кто будет ещё?
— Все наши.
— С детьми? — докапывался Макс.
— Вряд ли! Собираются принять на грудь, зачем там дети?
— Хорошо, сейчас соберусь, едем!
Вот так и рушатся железобетонные принципы! Ландыш уже через минуту из фойе звонил директору, провозглашал победу:
— Ай да Ландыш! Ай да сукин сын! — по-пушкински радовался Антон Антонович. — Столько лет тюменские обламывались, а мы чик-чик — и приручили мальчика! Ох, мы его замордуем! Взвоет птенчик! Звоню всем, чтобы ехали! Ким мясо купить должен, Мишка — веничков принести, Григоренко с утра по магазинам. Поэтому не торопитесь!
И Ландыш не торопился и не торопил. Пришлось ещё в магазин заезжать, ибо Агата не рассчитывала на баню, поэтому чего-то там жутко необходимого с собой не взяла, а Ландыш загрузил в багажник пару коробок пива и огромную сетку мандаринов — основательно готовились все к уик-энду. Только Максим оставался хмурым. Предчувствовал.
Резиденция Антона Антоновича как будто специально была построена для этаких корпоративных выездов: место для машин, большая веранда с печью и мангалом, чистая банька, утопающая в сугробах, качелька, свисающая с могучей ветви исполинского дуба, что в углу участка, оборудованная кухня — рай для хозяек, постройка для двух снегоходов, которые обихаживал тю-тюлешка. Ну и сам дом: двухэтажный, просторный, пахнущий деревом и уютом, с вместительным подвалом и всеми удобствами цивилизации. На самом деле построен не для корпоративов, а для большой семьи Антона Антоновича.
Когда заморские гости прибыли, тут уже вовсю кипела работа: Ким в огромном казане готовил плов — по какому-то своему патриархальному рецепту, подойти к нему с вопросом могла только Анна Андреевна, все остальные предпочитали не лезть под горячую руку. Агата аж взвизгнула, когда увидела Юрика, деловито разбирающегося с дровами. Здесь же был Гузеля, он расчищал от снега площадку пошире. Сабельников помогал Марии, директорской дочери, кромсать салаты. А сам Антон Антонович с зятем затевали баню.
Максиму и Агате провели познавательную экскурсию, лейтмотивом которой была мысль о том, какими праведными трудами такое добро нажито, не то что соседские дачи — кругом одни хапуги и ворьё процветают. А потом стало совсем шумно и весело — приехал Григоренко с женой, привезли искусственную ёлку и игрушки, последними прибыли Рябцун с Перцевым, притаранили море спиртного. Сразу откуда-то заиграла музыка, кто-то предложил уже ставить ёлку во дворе и лепить фигуру Деда Мороза из снега. Процессом руководил Григоренко, ему помогали женщины и мешали ревизор и шофёр. Максим и Юрик постоянно влезали в творческий процесс: то идиотские игрушки напридумывают, то начнут мишурой разные слова на снегу выкладывать, то Деду Морозу ненужные детали и части тела приделывать. В общем, они себя разогревали.