Порадовало то, что он пообещал, что, когда производство детских площадок наладят на одном из берлинских предприятий, Галие и Ксюше обязательно выплатят авторские отчисления. Представил, как они обрадуются, когда узнают, и довольно улыбнулся.
Ну а что касается пышущего энергией Петермана, то мне, конечно, как и всегда, было приятно видеть человека на своём месте. А то сколько видел таких граждан, которые ни рыба, ни мясо, а сидят и занимают какую-то важную позицию… Если у немцев так повсеместно с назначенцами на важные позиции, то неудивительно, что ГДР сейчас считается самой развитой социалистической страной в мире. Помнится, уже в XXI веке периодически натыкался в интернете на различные опросы в бывшей ГДР, и обратил внимание, что там процентов до тридцати граждан жалеет о том, что ГДР стало частью капиталистической Германии…
Пока общались c первым секретарем горкома Берлина, мелькнула мысль взять у него интервью для «Труда». Но я от нее все же отказался. Предлагать такое — брать на себя слишком большие обязательства. Не видел ни разу в «Труде» ничего подобного. Мало ли скажут, что не их формат. А человек будет ждать, неудобно получится.
Подарок для Захарова Петерман мне тоже вручил. Снова какой-то свёрточек весом примерно на полкило, и поменьше размером, чем тот, что Захаров дал мне для Петермана. Интересно ли мне было, что именно там лежит? На самом деле практически нет. В прежней жизни каких только вещей я не навидался… Особой зависти у меня ни к чему не было. Что мне действительно очень нравится, так это какая-нибудь крутая легковая машина… Очевидно, что в такого рода свёртке найти легковую машину ожидать не приходится. Может, Захаров вообще Петерману передал бронзовый бюст Ленина, а тот ему в ответ латунный бюст Карла Маркса? А что, имеют право баловаться такими подарками… Хотя, конечно, вряд ли. Скорее всего, и тот, и другой попросили одно из подшефных столичных предприятий что-то изготовить для зарубежного градоначальника. И естественно, что не заплатили из своих денег за это ни одной копейки. А в случае ГДР, конечно же, пфеннига.
Решил вернуться обратно пешочком. Следил из окна автобуса, когда ехал, внимательно за маршрутом, да и погода хорошая, почему не прогуляться по городу? Вернулся на стадион, когда там как раз подходили к концу соревнования легкоатлетов. И был очень удивлен тому, что меня, оказываются, уже вовсю разыскивают!
— Ох, и влетит мне, чувствую, Павел! — переживала Эмма Эдуардовна не на шутку, — четверть часа уже прошло, как тебя затребовали к руководителю нашей делегации… Тяжельников Евгений Петрович тебя к себе требует… Разозлится, что так долго…
Кто такой Тяжельников, я, разумеется, знал. Нынешний лидер советского комсомола. Член ЦК КПСС. В прекрасных отношениях с Брежневым. Серьезный человек. Фамилия прекрасно подходит — вполне себе тяжеловес в советской политике…
— Почему ты ему понадобился, Паша, как считаешь? — волновалась Эмма Эдуардовна, пока мы быстрым шагом шли к руководителю делегации.
— Хотел бы я знать… Разве что из-за этого визита к Петерману что-то произошло? Но я едва от него вышел…
— Да нет, вряд ли, конечно, — согласилась со мной Эмма Эдуардовна.
Италия, Больцано
Когда Диана с Фирдаусом спустились в гостиную, родители были уже там. Гостиная была очень красиво украшена. Повсюду стояли вазы с цветами, стол был накрыт белоснежной скатертью с драпировкой до самого пола, хрусталь, свечи в изящных подсвечниках. Магнитола в углу наигрывала одно из классических произведений. Все выглядело так, словно было подготовлено для приема на высшем уровне.
Официанты принесли последние блюда и быстро удалились, прикрыв за собою двери. Диана с удивлением поняла, что, похоже, сегодняшний вечер обслуживать никто не будет. Интересно, — подумала она, — раньше такого никогда не было. Это что-то новенькое. С чего бы вдруг?
Тем временем Тарек и Нуралайн, улыбаясь, подошли к сыну и невестке.
— Дети, — начал говорить Тарек, — мы с мамой решили сегодня отпраздновать ваше благополучное возвращение из поездки в торжественной атмосфере. Повод для этого очень серьезный, и хотелось бы, чтобы это событие запомнилось всем нам. С момента, как я узнал о том, что произошло с вами в Венесуэле, я каждую минуту корил себя, что отправил вас туда…
— Отец, ты не мог знать… — начал возражать Фирдаус, но Тарек прервал его жестом руки.