Осмотревшись, заметил еще несколько человек в защитной униформе с автоматами, стоявших на узкой улочке, ведущей к вилле. Когда вышли из машины и сделали несколько шагов к входной двери, из двери вышли ещё два человека в защитной форме. Без автоматов, но с пистолетами в кобурах на поясе.
Хуан повернулся ко мне, и сказал:
– Поднимите, пожалуйста, руки, товарищ Ивлев. Они должны проверить вас на наличие оружия.
Протестовать я ни в коем случае не собирался. Если человека десятки раз пытались убить, то он имеет право устанавливать свои меры в сфере безопасности, и к этому надо относиться совершенно спокойно. В такой ситуации вообще лучше не дергаться, чтобы пулю от бдительной охраны, настороженно ждущей любого непорядка, не получить.
В итоге общупали меня по полной программе: даже складки брюк, проверили, и рукава рубашек, а портфель и вовсе попросили оставить здесь, пообещав положить в машину, где он меня и дождется.
Попросил разрешения взять с собой блокнот и ручку, чтобы фиксировать, что скажет Фидель, но мне и в этом отказали – мол, там будет и ручка, и бумага… Ну да, мало ли у меня в ручке какая отравленная игла имеется, чтобы коварно в Фиделя выстрелить… Как можно убить человека блокнотом, я правда, вообще не имел идей, но мало ли тоже есть способ, чтобы и с блокнотами не пускать?
После этого вошли в дом, но на этом служба безопасности работать не перестала. Меня попросили разуться, предложив домашние тапочки. Ну, это явно сделано не для моего удобства, а для того, чтобы дополнительно уменьшить возможность нападения на Фиделя. Может у меня в туфлях взрывчатка или миниатюрный пистолет какой-нибудь встроенный имеется…
Вильма обещала мне сегодня разговор как с Фиделем, так и с Раулем Кастро. Но когда меня ввели в следующую комнату, там обнаружился только один Фидель.
Подумал, что ладно, ничего страшного, мне главное – именно с Фиделем пообщаться. Рауль на фоне своего брата, конечно же, далеко не так известен.
Комната была вся прокурена. Знаменитый человек как раз держал сейчас только что раскуренную толстую гаванскую сигару. Выглядел он при этом вполне себе бодро и харизматично. Внешность у Фиделя, конечно, не как у Че Гевары, но и не как у Брежнева, вполне себе героичная. Вот только курение напрягало…
«Блин, да у меня к концу интервью голова разболится не на шутку», – грустно подумал я. Что за модная традиция в этом веке подвергать журналистов пассивному курению? Такое впечатление, что он меня заранее не любит.
Кастро, отложив сигару на столик, встал и пожал мне руку. Учитывая, что меня тщательно обыскали, это рукопожатие ему точно ничем не угрожало.
Сказал что-то по-испански. Я услышал в этой фразе свою фамилию.
Из-за моей спины тут же вышел переводчик и перевёл:
– Товарищ Кастро интересуется, давно ли вы живёте в Москве, товарищ Ивлев?
– Чуть больше двух лет, коменданте. Родился я в небольшом городке, примерно в пятистах километрах от Москвы.
Кастро снова что-то сказал, мне перевели:
– И как, с вашей точки зрения, жители Москвы отличаются от жителей вашего городка?
– Сильно отличаются, – кивнул я. – Существуют даже поговорки, в которых Москву называют отдельной страной от всего остального Советского Союза.
Кастро тут же оживился:
– Вот! А на Кубе у нас нет таких серьёзных отличий. Мы тут все революционеры и в столице, и в самой отдалённой от Гаваны деревне.
– Но это неизбежно, – заметил я. – Учитывая, что с вашей революции прошло всего четырнадцать лет. А в СССР с момента Великой октябрьской революции прошло уже больше полувека. Да и в таком огромном городе, как Москва, всяко будет многое иначе, чем в провинции… Ценности неминуемо должны отличаться. Хотя я и не говорю, что в Москве меньше революционеров, чем в провинции, чтобы такое говорить, надо иметь результаты серьезного исследования.
– Но в целом же в вашей стране многие уже, наверное, забыли идеалы коммунизма, о которых говорил Ленин? – спросил Кастро. – Скажите мне, есть же у вас эта проблема?
Он начал задавать мне что-то совсем уж острые политические вопросы. Вот и как на такой вопрос ответить, учитывая, что потом он где-то может на меня сослаться в разговоре с кем-нибудь еще из СССР? Скажешь что-то не то, потом сильно прилететь может, если он повторит… Пришлось быть дипломатичным.
– Я думаю, что в любой социалистической стране есть те, кто ничего не понимает в идеалах коммунизма. На Кубе ли, в СССР или в Венгрии. Главное, с моей точки зрения, чтобы у власти находились те, кто помнит о цене революции, которую пришлось заплатить за то, чтобы социализм победил. И не предали доверие народных масс, бережно храня свою страну от агрессии западных капиталистов…