— Высокое место какое-то надо, — сказал я Галие. — Чтобы обзор подальше был. Старая колокольня отлично подошла бы, но боюсь, там лестница уже сгнила.
— Чего это она сгнила? Она каменная! — возразила мне Галия. — А ну, пойдём! Мы там детьми постоянно лазили. Родители нас гоняли, а мы всё равно лазили…
Какая лихая у меня девчонка, бедовая.
И точно — на века строили, лестница оказалась в порядке. Поднялись мы на пустую звонарскую площадку, как раз солнце начало садиться.
— Какая красота! — восхитилась Галия открывшемуся пейзажу в лучах заходящего солнца.
Достал бинокль, настроил под себя, бегло осмотрелся. Окна квартиры подруги как на ладони. Отлично.
— О, твоя кухня! — закинул я наживку.
— Где? Где? Дай! — Галия забрала у меня бинокль.
Ну всё. Осталось только надеяться, что будущая тёща как-нибудь проколется. Если удача на моей стороне, Галия сама всё увидит собственными глазами.
По восторженным возгласам подруги и её коротким перебежкам по разным сторонам площадки, было понятно, что ничего криминального она пока не видит. Она периодически возвращалась на сторону, с которой был виден их дом. Я уж думал, что все пропало и моя задумка провалилась. А жаль — так хорошо все подстроил, вышли мы с завода на час раньше обычного, мать дочку сейчас совсем не ждет. Но, наконец, Галия задержалась на собственных окнах, и всё больше хмурилась, пристально вглядывалась в них.
— Ты чего? — подошёл я к ней.
Она молча передала мне бинокль.
Не сразу подстроил оптику под себя, но, когда изображение стало чётким, я чуть не выронил бинокль от радости.
Оксана, забравшись на стол в гостиной, протирала подвески на люстре!
Йес! Йес! Йес!
Йееес!!!
Больная она, блин!
Немного взяв себя в руки, повернулся к Галие. Вид её разительно изменился: желваки играли, губы сурово сжаты, взгляд недобрый…
— Пойдём! — резко сказала она.
— Куда?
— Я съезжаю обратно к Анжеле! — ответила она. — Ты же сам видел, она притворялась все это время, напугала меня. Я ведь ей поверила! Корила себя, что была так резка с ней…
— Стой, стой, стой. Не руби с плеча. Это все же мать. Какая есть, родителей не выбирают. Она любит тебя и заботится как умеет. Пусть не всегда разумно поступает, но по большому счету, она желает тебе добра. Чего ты добьешься, если устроишь сейчас скандал и уедешь к подруге?
— На чистую воду ее выведу, — яростно возразила Галия.
— А потом? Дальше что будет? Вернуться домой планируешь?
— Нет, — ответила Галия, немного подумав, — не смогу с ней жить.
— Вот, — подхватил я мысль, — и получится, что ты будешь жить отдельно от родителей, предварительно разругавшись с матерью. То есть сожжешь мосты. И это все будет из-за одной ошибки твоей матери. Вполне обычной, кстати, ошибки. Такие попытки манипулирования детьми вовсе не редкость.
Галия кивнула. Вид у нее стал задумчивый, но было видно, что она колеблется. Эмоции еще бушуют внутри.
— А теперь подумай на пару шагов вперед, — продолжил я объяснять. — Мы собираемся тебя в Москву переводить учиться. И это все будет буквально через пару месяцев. Так зачем разрушать отношения с близкими людьми, если все равно жить отдельно скоро будешь? Ты ведь этим не только мать накажешь, но и саму себя, переживать ведь будешь. И отца накажешь, для него семья очень важна, и брата. Он балбес, конечно, иногда, но тоже тебя любит.
— Так и что мне делать? — воскликнула Галия. — Делать и дальше вид, что верю в ее болезнь?
— А почему бы и нет? — я улыбнулся. — Ты знаешь правду, ну и подыграй ей. Но так, чтобы при этом ей преподать урок. Дай ей почувствовать, что болеть не так уж выгодно и приятно. Что это не только забота окружающих, но и отсутствие возможности контролировать ситуацию. Твоя мать любит держать под контролем семейные дела. Такой опыт ей точно будет не по нраву. А ты не только отучишь ее притворяться, но и сделаешь это мягко, не ругаясь и не выводя ее на чистую воду.