— Правда, Линди, останься, — начала уговаривать Карлотта. — Ты ведь сама себе хозяйка, можешь работать когда захочешь. Не то что мы, несчастные.
Линди улыбнулась:
— Так-то оно так, но дело не в работе. Я обещала одной старой деревенской леди кое-что напечатать. Старушка — прелесть, и столько энергии! Как следует за семьдесят, а она затеяла написать книгу по археологии — хочет доказать, что Эванс абсолютно прав в отношении Кноса[6]. Если вам это что-то говорит… — извиняющимся тоном добавила она, обращаясь ко всей компании. — Я и сама ничего в этом не смыслила, пока с ней не познакомилась; а она так рассказывает — заслушаешься… Ну все, мне на самом деле пора. Обещала ей сегодня завезти готовый материал… Всем — пока!
Улыбаясь, раскланиваясь, Линди в сопровождении Норы вышла в холл. Минуту спустя хлопнула входная дверь.
Руки-ноги у Розамунды тряслись. По спине пробегали, сменяя друг друга, то жар, то холод. Должно быть, она побледнела.
Значит, это Линди, а не Розамунда будет помогать свекрови с новой книгой! А ей о будущей книге и слова не сказали. После стольких лет помощи, поддержки и сопереживания этот замечательный замысел от нее утаили! А может, и того хуже… может, миссис Филдинг просто не удосужилась рассказать ей — так увлеклась обсуждением с новой помощницей, что и не вспомнила о Розамунде. Конечно, в прошлое воскресенье Розамунда не была у свекрови, Джефри и Линди ездили одни, но существует же почта, телефон… И вообще, такие планы не рождаются в пять минут, миссис Филдинг наверняка обдумывала его несколько недель.
Почему это довольно незначительное происшествие отозвалось в душе Розамунды такой непереносимой болью? Самой страшной за все это время? Не потому ли, что удар застиг ее врасплох, обрушился как гром среди ясного неба и с той стороны, откуда она его совсем не ждала? Какая б ни была к тому причина, но Розамунду окатило волной такой жгучей, неприкрытой ревности, что перехватило дыхание. Свекровь, Джесси, старый добрый дом — теперь они принадлежат Линди. Одного Джефри ей мало.
Вернувшись домой, Розамунда обнаружила на столике в холле записку от Джефри — наверное, заскочил в обеденный перерыв, не застал ее и черкнул несколько слов. «Буду поздно. С ужином не жди. Целую, Джеф».
Не «Джефри» — «Джеф».
Все теперь принадлежит Линди.
Глава XII
— Линди пропала!
Плохо соображая, Розамунда села на краешек кровати и уставилась на мужа. О чем это он? На одну безумную секунду исчезновение Линди представилось более чем естественным — ведь во сне Розамунда убила ее. Как же она после этого может снова появиться?
— Не смотри так растерянно, дорогая! — нетерпеливо воскликнул Джефри. (За последние недели это «дорогая» незаметно изменилось — теперь вместо прежней нежности в обращении звучало старательно подавляемое раздражение.) Просто ответь: ты знаешь, где она?
Розамунду лихорадило. Лицо горит, затылок ноет. Никак не сосредоточиться. Надо постараться, а то он уже начинает сердиться и нервничать. Странно: в голове у нее сумбур, слов его она почти не понимает, а его чувства — как на ладони.
— Нет… я ее не видела, — выговорила она наконец, и в ушах зазвенело от слабости: таких это потребовало усилий.
Но ответ только повлек за собой новые вопросы:
— Совсем? Весь день? Она тебе не говорила, куда собирается? Не звонила? Не заходила?
Розамунда дивилась не столько непомерному беспокойству Джефри, сколько тому, что оно странным образом не казалось ей непомерным. А ведь, наверное, должно было бы? Линди — взрослая женщина, спокойно может не возвращаться домой и до половины десятого вечера без всяких объяснений.
Голова потихоньку прояснялась. Розамунда уже была в состоянии здраво оценить ситуацию и увидеть всю необоснованность мужниных треволнений.
— Нет, не звонила и не заходила. Да и чего ради? Надо думать, пошла к друзьям или еще куда.
— Но она же говорила… она мне сказала… Ну, не знаю. Может, ты и права. Может, в самом деле зря я поднял шум? — Джефри, очевидно, старался взять себя в руки. — Просто я подхожу, а дом весь темный, отопление не включено, псинка лает-надрывается… Меня как громом поразило… Раньше-то никогда такого не было.
Он просто сам не свой. Отчасти его можно понять, хотя, конечно, логики в его поведении абсолютно никакой. И для нее самой дом Линди невольно ассоциировался с теплом, ярким светом, уютом. Пожалуй, и ей, при всей ее неприязни к Линди, стало бы жутковато, найди она дом таким, как описал Джефри. Что уж говорить о нем! Надо быть рассудительной и постараться его успокоить.