Обратный процесс
Как мы видели, ответ заключается в том, что существуют Две Америки. В навязывании однородности проявляется вчерашняя Америка массового производства, а не завтрашняя демассифицированная Америка.
Массовое производство, как мы уже говорили, предполагает выпуск и реализацию продукции «на все размеры» с минимальными изменениями. Причина этого кроется в том, что перемены в конвейерном производстве обходятся чрезвычайно дорого.
Так, при переоборудовании сборочной линии могут простаивать тысячи рабочих, а время идет, и накладные расходы растут.
В отличие от этого усовершенствования на «умном» конвейере требуют лишь немногих изменений в программе, для чего достаточно нажать на соответствующую клавишу. Здесь разнообразие обходится дешево, свидетельством чего служит огромный выбор брэндов, типов, моделей, размеров и материалов на прилавках магазинов.
Таким образом, по мере уменьшения расходов на массовое производство и все большей индивидуализированное тяга к единообразию будет уступать место все большему и большему разнообразию.
Поскольку волны перемен накладываются друг на друга и даже в США система революционного богатства еще не вполне развита, Соединенные Штаты продолжают рекламировать и экспортировать массовую продукцию и услуги. Однако они постепенно сдвигаются в сторону все большей индивидуализации и в конечном счете к полной «демассификации» в обслуживании нужд отдельных клиентов.
Сначала кофейни предлагали весьма скудный ассортимент — одно-два блюда. Существующие сегодня кофейни «Старбако» могут показаться однообразными, однако они предлагают своим клиентам десятки различных сортов и вариантов услуг.
«Найк» представляет своим онлайновым покупателям возможность самим моделировать себе кеды, выбирать из тысяч цветовых комбинаций, добавлять свое имя или что-то еще.
Вам нравятся конфеты «M&M's»? Тогда вы можете с помощью Интернета заказать конфеты с собственной надписью.
Экспериментирует даже респектабельная почтовая служба США, разрешая помещать на купленные марки изображение по выбору, например, лицо своего ребенка.
Это всего лишь первые шаги к действительно персонализированному производству, антиподу одинаковости, предлагаемой компаниями индустриальной эпохи.
Показательно в этом отношении развитие образа Человека-Паука. После того как эти американские комиксы было разрешено издавать в Индии, в характеры и действия главных героев были внесены соответствующие изменения, с тем чтобы не задеть религиозные чувства индийской аудитории. Так, Питер Паркер из Нью-Йорка стал Павитром Прабхакаром из Бомбея. Кардинально изменилась и концепция, объясняющая, каким образом Павитр стал обладать сверхъестественными способностями. Если в американской версии эти способности Человека-Паука усиливаются радиоактивным излучением, в Индии это сверхъестественное воздействие. Как пишет «Ньюсуик», «герой получает силу от йога, который совершает над ним соответствующий обряд… злодей — это демон из индуистского пантеона».
Одним словом, культурная гомогенизация — это наследство быстро уходящей в прошлое Америки массового производства. Разнообразие, демассификация и персонализация — это посылы от новой, быстрорастущей Америки, которой необходимо это многообразие и которая порождает его. И не только в материальных вещах и комиксах.
Средства информации Третьей волны расширяют доступ к бесконечному разнообразию идей, ценностей, образов жизни и точек зрения, включая весь спектр политической идеологии и культурных аспектов. Вот почему Китай, несмотря на свою стратегию двустороннего движения, подвергает цензуре то, что его граждане могут найти в Интернете.
Сегодня важно не то, насколько однородна продукция США, а насколько другие правительства, культуры и религии подавляют разнородность.
Может быть, сегодня США и являются единственной сверхдержавой мира, но она встретилась с проблемами и сложностями, какие и не снились никакой другой сверхдержаве.
С приходом эры революционного богатства США, действуя в своих интересах (как они их понимают — или не понимают), способствовали утверждению нового мирового порядка, который коренным образом отличается от представлений их лидеров предшествующего поколения.
Начнем с игры игр.
Глава 49
НЕВИДИМАЯ ИГРА ИГР
Будущее революционного богатства у нас и на всей планете определяется не только взаимодействием рынков. От одних рынков никогда не зависело (разве что в теории), кто что получает и кто что производит. Богатство всегда определяется властью, культурой, политикой и государством. Народы всегда были главными актерами на мировой арене.
В предстоящие годы страны будут по-прежнему образовывать экономические блоки, играть в валютные игры и использовать тарифы и субсидии (под предлогом экологической, культурной и прочей необходимости). Они по-прежнему будут винить несправедливую конкуренцию других стран в безработице в своей стране, по-прежнему требовать так называемых «равных условий игры». И, конечно, будут по-прежнему взимать налоги со своих граждан.
Такие развивающиеся страны, как Индия, Китай и Бразилия, потребуют отношения к себе как к великим державам в международных организациях, таких как ВТО, МВФ, Всемирный банк, Банк международных расчетов, принимающих решения в области торговли, валют, кредитов, банковских резервов и других показателей благосостояния.
Однако хотя страны будут всё более ожесточенно соперничать на знакомой территории, которую можно назвать игровой доской наций, все они будут проигрывать. Нравится это национальным правительствам или нет, власть от них неуклонно ускользает. Великие державы становятся все менее великими. То же относится и к Америке.
Неоигры
Причина в том, что народы и государства не являются больше единственными значимыми фигурами в новой метаигре, состоящей из множества различных более частных игр, которые интерактивны и играются одновременно. На одном уровне — это неошахматы, на других — неопокер, неонарды и т. п. Игроки соревнуются по нелинейным правилам, меняющимся после (или во время) каждого хода.
Транснациональные корпорации уже давно играют в мультинациональные шахматы, приобретя непропорционально большое влияние на международной арене. Сегодня крупнейшие многонациональные корпорации и финансовые институты передвигают фигуры на своей собственной доске, становясь все менее и менее подотчетными той стране, в которой возникли.
Когда говорят «Майкрософт», «СитиГрупп», «Тойота», «Ройал Датч Шелл», «Филипс» или «Самсунг», национальные правительства слушают. Но дело не только в национальных и корпоративных играх (или в их взаимодействии). Бизнес и народы вынуждены всё больше считаться с быстрорастущим сообществом неправительственных организаций (НПО) и других, все более влиятельных сил.
Уже не гуманитарные?
Многие НПО выступают против таких корпораций, как «Моноанто», «Макдоналдс», «Шелл», против свободной торговли и реглобализации. Они выступают за мир, за спасение китов и деревьев. Их деятельность не сходит с первых страниц газет.
Более незаметны, но более многочисленны и по большому счету более влиятельны такие НПО, как разбросанные по всему миру бизнес-ассоциации, профессиональные общества, спортклубы, научные организации и прочие объединения.
Большинство из них занимается сугубо специальными вопросами, представляющими интерес для отдельных отраслей и групп — брокеров, адвокатов по бракоразводным процессам, генетиков, нотариусов, распространителей изделий из пластмассы, шеф-поваров, моделей, дизайнеров тканей.