Они по численности не уступают в Совете большевикам. Они издают свой малограмотный и обывательски оппортунистичный ежедневный листок -под характерным названием «Труд, земля и море», отражающий всю примитивность и смутность политической мысли крестьянской массы. С точки зрения этой мысли, пожалуй, была бы неудивительна склонность на самом деле признать Кронштадт особой, самостоятельной республикой. Психологии крестьянина ведь еще присуще представление об его селе, как об его «мире», которым легко ограничивается весь его кругозор, чуждый связи с большими, сложными государственными или мировыми целями.
Но в действительности не подлежит сомнению, что сепаратизм, стремление отложиться от всей России были чужды намерениям эсеров и большевиков, принявших резолюцию 16 мая. Когда они в ней заявляли, что Совет р[абочих] и с[олдатских] депутатов представляется единственной властью, то имели, по-видимому, в виду не столько государственную власть, сколько власть в пределах деятельности городского самоуправления.
Надо вспомнить то, о чем уже приходилось говорить в предыдущем номере: Врем[енное] правительство весьма мало энергии проявило в деле замены старых органов власти на местах новыми демократическими. Еще меньше энергии проявлено было в деле демократизации органов местного самоуправления.
В Кронштадте существовал комиссар Пепеляев, навязанный городу помимо воли населения. И он собственной властью установил своеобразный, чуждый демократическому духу кронштадтцев, способ обновления городской думы. Еще в средине марта, по распоряжению г-на Пепеляева, в дополнение к старым 38 думским гласным, выбрано было населением, еще 65 гласных. При этом население было разбито комиссаром на 13 групп, из которых каждая выбирала по 5 гласных. Таким образом, одни только 4 группы владельцев торгово-промышленных предприятий, домовладельцев, извозопромышленников (хозяев) и рантье (пенсионеров) послали в думу 20 гласных, в то время как от всей массы рабочих, солдат и матросов полагалось избрать всего 10 гласных: 5 от рабочей и 5 от военной секции Совета р[абочих] и с[олдатских] деп[утатов].
Конечно, характерно для мало развитой массы кронштадтцев, что она не против этого протестовала, что она не требовала введения вполне демократической Гор[одской] думы. Во всяком случае, таким способом созданная г-ном Пепеляевым Дума ровно ничем себя не проявила, точно так же, как и ее голова - домовладелец И.И. Записной. Власть Городской думы и ее реальные представления резко не соответствуют тяжелой и сложной обстановке развития революции в условиях мировой войны, развития русской революции в то время, когда революционная энергия пролетарской демократии в других странах скована той же войною.
Конечно, это относится преимущественно к массовым членам Кронштадтского Совета. Что же касается его руководящих элементов, то тут, повидимому, действуют молодые, неопытные, случайно подвернувшиеся лица. Естественно, приноравливаясь к общему духу Кронштадтской «толпы», эти «герои» также упрощенно строили свои схемы и лозунги и быстро усвоили себе всю несложную «философию» «правдизма». А отсюда «глубокие» умы буржуазных публицистов извлекли свое несокрушимо твердое убеждение, будто ленинизм-то и создал Кронштадтскую смуту. Известно: сильнее кошки зверя нет...
На самом деле, даже теория захвата власти Советами раб[очих] и солд[атских] депутатов, теория, с которою в известной связи стоит и провозглашение Кронштадтским Советом себя единственной властью в Кронштадте, тоже является своеобразным отражением факта слабости власти Врем[енного] правительства в умах Кронштадтской массы. Здесь мы имеем в виду, конечно, не слабость репрессий, а слабость и вялость в деле устранения остатков старого режима на местах, в деле решительной демократизации всей политической жизни.
У нас нет сильной, опирающейся на народные массы демократической центральной власти - это чувствуют в Кронштадте и в других местах. Правительство не проявляет сильной власти в отношении крупной буржуазии и других хищнических элементов, увеличивающих разруху. Правительство не сумело даже на местах поставить надежных демократов в качестве представителей центральной власти. Остается нам самим сделаться властью - сильной, «единственной» властью.
Таков, приблизительно был ход мыслей Ламанова и других руководящих элементов Кронштадтского Совета - в полном соответствии с настроением руководимой ими крестьянско-солдатской массы.