Этот оборот дела показался мне довольно неприятным. Поди докажи, что не ты напечатал большевистскую прокламацию!
- Берите, товарищ, мой листок. Я его получил вчера в Двинске в бюро большевиков на углу Дворянской и Вокзальной улиц. Можете меня проверить.
- Как же, поеду я в Двинск!
Положение становилось безвыходным. По лицам окружающих я видел, что по отношению ко мне подымается волна недоброжелательности. Но мне повезло.
- А вот у меня есть тот листок, что большевики привозили, - послышался голос из задних рядов, и через головы протянулась рука со сложенным в несколько раз листком.
Ну, мелькнуло у меня в голове, слава Богу, что хозяин листка не из курящих.
- Читай, читай, - заговорили кругом.
Белокурый большевик начал читать. Читал медленно с расстановкой, как бы доискиваясь, где же то лишнее, что было в моем листке. Ничего, конечно, не нашел и кончил.
- Вот, - заявляю я торжествующе, - слово в слово, как и в моем листке, даже и шрифт тот же. Кто же прав?
- Ну, ладно, пусть по-вашему, только все-таки, когда большевики читали, так одно выходило, а как вы говорите, так другое выходит.
- То-то и есть, товарищ, что вы читаете, да не очень понимаете. Затем я и приехал, чтобы помочь вам разобраться.
- Напрасно старались. Слова ваши на каменистую почву падают. Все равно мы вам на грош не поверим. Вы бы лучше полковника нашего научили, а то он к нам в библиотеку прислал, дайте ему, вишь, программы партий, не знает он за какую ему голосовать.
В публике смех. Я перехожу к боевому вопросу о мире.
Момент для большевиков выигрышный. Однако и в моих руках сильные козыри. Только что распространилась по полкам телеграмма Крыленко о сепаратных полковых перемириях, и у меня в кармане лежит телеграфный разговор Крыленко с Духониным. Я говорю, что мир заключить зависело не от нашей доброй воли. Вот теперь большевики у власти, и что же? Германцы и союзники не хотели говорить с прошлыми правительствами, не хотят говорить об общем перемирии и с большевиками.
В этом вопросе большевики увереннее и потому многочисленнее, и лекция приобретает характер коротких вопросов и ответов. Словесные удары сыплются один за другим.
- А зачем вы ударные батальоны сделали и добровольцев набирали?
- Это их воля. Война идет, никто не может назвать подлецами тех, кто хочет защищать свою родину.
- Мы этого и не говорим. А почему Керенский наступление устроил и смертную казнь ввел?
- Нужно ли было наступление, это мы только из истории узнаем, когда будем знать, что немцы делали.
- А почему Керенский полки расформировывал и все тюрьмы солдатами наполнил, которые наступать не хотели?
- А почему солдат расстреливали, а Корнилову ничего не делали?
Возбуждение, подогреваемое привычными вопросами, на которые даже не
ждут ответа, начинает охватывать толпу. Становится жарко. Воздух от дыхания сотен людей сделался влажным и мглистым. Язычок керосиновой коптелки дрожит перед моими глазами, окруженный бледным пятном.
- А что я вам скажу, товарищи, - раздается новый голос в задних рядах. - Откуда он такой взялся? Пришел, невесть чего и людей смущает. Попридержать его в нашей роте, пока полковой комитет дознается, кто он такой есть.
Кольцо возбужденных, раскрасневшихся лиц затихает. Лица настораживаются.
- Кто я такой, узнать нетрудно. Вот у меня удостоверение от армейского комитета, а приехал я по просьбе армейской крестьянской секции, читать лекции по полкам.
Я достаю свое удостоверение от большевистского армейского комитета и протягиваю его все тому же белокурому большевику, опытным взглядом угадывая в нем дирижера атаки. Он берет удостоверение и начинает читать. Я оглядываюсь на пришедших со мной прапорщиков. Лица у них серьезные. Очевидно такой оборот лекции для них неожиданен.
- Разрешается такому-то беспрепятственный проезд и пребывание во всех частях пятой армии для чтения лекций об Учредительном Собрании. Подписали, чорт их разберет кто. Ну, да все равно. Получите ваше удостоверение.
Атмосфера разряжается. Я перехожу в наступление.
- А зачем вам надо было знать, кто я такой? Вам нужно знать, правду ли я говорю, а этого вы лучше не узнаете, если и будете знать, кто я. Вот вы не можете меня опровергнуть, так пытаетесь это сделать таким путем.
- А зачем вы приходили?
- Да вас сюда никто не звал!
- Его офицеры звали. Он с ими пришел.
- Совсем не офицеры меня звали, а крестьянская секция и полковой комитет.
В общем гуле улавливаю фразу, которая, кажется мне, может вернуть внимание собрания от моей персоны к общей теме о войне. Кто-то говорит: а зачем, если хотели мира, то готовили наступление и офицеров нагнали по десять прапорщиков на роту, а как наступление не вышло, то опять все они неведомо куда подевались!