Водка есть такая же политическая сила, как слово. Революционное слово пробуждает сон и толкает на путь борьбы с угнетателями, а водка есть противоположность слову, она снова усыпляет, чтобы во сне быть побежденным. Не наша буржуазия открыла этот путь, во всех странах и во всех революциях враги хватались за водку, как за орудие распада, дезорганизации, деморализации.
Если мы не боимся происков, нападок наших врагов, то страшен нам разлад в нашей среде. Сорганизуйтесь, соберите ваши силы, недремлющим оком следите и боритесь за революционную честь.
Объявите всеми наличными силами войну водке. Если не удастся остановить пьянство вам, у нас не останется другого средства, кроме броневиков. Помните, каждый день пьянства - это день приближения нашего к былому рабству.
В заключение собрание подавляющим большинством голосов присоединяется к резолюции ЦИК о саботирующих чиновниках-продовольственниках.
Петербургский Совет о забастовке служащих продовольств[енного] отдела
Исполнительный Комитет и пленум Петербургского Совета Р[абочих] и С[олдатских] Д[епутатов], заслушав сообщение о готовящейся забастовке заведующих и служащих Продовольственного Отдела при Петербургской Городской Управе, постановил:
«Всех, кто в настоящий грозный момент саботирует общественные работы, подрывая авторитет рабоче-крестьянской власти, объявить врагами народа, обрушив на них всю тяжесть вытекающих отсюда последствий. 1) Состав списка опубликовать в плакатах, призвать к бойкоту саботажников, 2) лишить их хлебных карточек и 3) предавать Народному Революционному Суду. Секретарь И.В. Бакаев».
Правда. 7 (20) декабря 1917. №208.
184. Отчет народного комиссара по иностранным делам т. Троцкого в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов («Правда»)
[6 декабря] 1917 г.
Мирные переговоры начались только вчера, и о них сообщить я покамест ничего не имею, кроме того, что в пополнение делегации вчера выехал известный историк профессор Покровский, член партии большевиков, для участия в переговорах.
В высшей степени важно отметить, что мирные переговоры в Брест-Литовске совпали с знаменательными фактами здесь, на месте. Вчера состоялось свидание между мною, представителем Советской власти, и французским послом, первое со дня переворота. После непризнания власти Советов не могло быть и речи о моем почине в этом деле, и свидание состоялось не по моей инициативе. На свидании вопроса о свидании также не возникло. Но все же при теперешних делах во Франции этот факт достаточно показателен. Политика Франции сейчас возглавляется шовинистом Клемансо, и французский посол представляет отнюдь не социалистическую и демократическую Францию. И он, представитель финансовой буржуазии Франции, все же нашел возможным иметь свидание с представителем Советской власти. При возвращении из французского посольства, я встретился здесь, в Смольном, с четырьмя консулами союзных и нейтральных стран, которые пришли для улаживания вопроса о дипломатических курьерах.
Я не могу на основании этого сделать официальных заявлений, но лично я готов толковать это как склонность приступить также к мирным переговорам.
Вернусь к вопросу о курьерах. Дипломатический курьер - это такой индивидуум, которому дается запечатанная, вполне неприкосновенная сумка с различными, не подлежащими оглашению сведениями. Когда наш курьер обратился за визой в союзное посольство, ему, за непризнанием новой власти, в визировании паспорта отказали. На это мы сказали, что раз вы не признаете нового правительства - а послы могут быть только при правительстве, - значит, вы не являетесь послами, а следовательно, и ваши курьеры пропуска не получат. Они не могли отказать нам в логике этого заявления и сказать, что мы не правы. Теперь дело с курьерами улажено.
Если бы они хотели дальше воевать, им не для чего было бы вступать с нами в деловые сношения, ибо ясно, на этом пути мы им не товарищи, и вот почему это наводит меня на высказанную мысль.
Вчера был глава американской миссии Джодсон и заявил, что все находящиеся в России американские офицеры собраны при миссии. Об этом я уже говорил с французским послом.
Дело в том, что союзные офицеры у нас обретаются при Раде и при Ставке Каледина. Если бы Рада была уже признана совершенно самостоятельной, то французское правительство вправе было бы делегировать туда своих представителей. Но дело обстоит совсем иначе. Они, состоя при русском правительстве, отлучаются туда для выискивания возможности, нельзя ли что-нибудь предпринять против нас. Посол заверил меня, что они ни в коем случае не вмешаются в наши дела. Этот ответ меня не удовлетворил, я сказал послу, что они должны состоять при русском правительстве, а не при штабе контрреволюции, и что я не могу ручаться за их неприкосновенность.