Фон Кюльман считает счастливым предзнаменованием то, что переговоры происходят в момент общего стремления к миру, и выражает желание, чтобы работы были доведены до скорого и успешного окончания.
Затем конференция переходит к порядку дня.
Прежде всего, устанавливаются формальности: определяется порядок рангов (принят алфавитный порядок по названиям держав), устанавливается («по принципу взаимной куртуазности») председательствование для представителей всех представленных держав; устанавливается язык переговоров (допущены языки всех представленных стран, а также французский).
Затем устанавливается, что в пленарном заседании конференции будут обсуждаться только общие принципы, которые интересуют все представленные державы. Детальные же переговоры, касающиеся отдельных стран, могут происходить в «менее громоздких» совещаниях.
Покончив с формальностями, председатель «просит г. председателя русской делегации выразить в главнейших чертах те руководящие мысли, которые, по его и его делегации мнению, должны быть положены в основу наших работ».
После речи фон Кюльмана Иоффе вносит предложение о публичности всех заседаний мирной конференции и о необходимости ведения подробных протоколов, причем за каждой стороной остается право публиковать полностью протоколы заседаний.
По поводу этого предложения выражает свои сомнения Ибрагим Хакки-паша.
Министр иностранных дел Германии фон Кюльман заявляет: «Я позволю себе вкратце передать замечание, которое его высочество формулировал от имени турецкой делегации, оно состоит в том, что самый факт публичности переговоров не вызывает у него сомнений, но он держится того взгляда, что ежедневное опубликование хода переговоров и отдельных стадий развития до их окончания возбудит дискуссию в прессе и обществе, которая может угрожать продолжению и успешному окончанию переговоров. Ибрагим Хакки-паша говорит, что подобные обсуждения на открытой улице, по его мнению, сделали бы сомнительным успех переговоров, и потому предлагает: не могла ли бы русская делегация найти средний путь, который, не затрагивая принципа публичности, вместе с тем дал бы возможность не подвергать открытым дискуссиям отдельных аргументов и фраз переговоров?»
От имени русской делегации Иоффе настаивает на принятии внесенного им предложения в интересах достижения мира. Иоффе вместе с тем признает, что ежедневно опубликовывать стенограмму заседаний конференции технически невозможно.
Фон Кюльман заявляет следующее: «Особенно неприятно было бы возбудить по поводу этого пункта какое бы то ни было сомнение в том, что мы хотя бы в самой ничтожной степени заинтересованы в ограничении самой широкой публичности. То, что мы имеем предложить и что будем обсуждать, будет вынесено на свет самой широкой публичности, но я признаю, что сомнения, которые высказал Хакки-паша, не могут быть отвергнуты без дальнейшего обсуждения, и я склоняюсь к тому решению, что после только что сказанного председателем русской делегации мы найдем этот средний путь в той форме, на которую он указал, а именно - будем сравнивать и сверять наши протоколы».
Хакки-паша отвечает, что в общем он согласен с такой постановкой вопроса.
Фон Кюльман заявляет: я могу констатировать, что по поводу предложений русской делегации не имеется разногласий.
Иоффе переходит к положениям, выдвигаемым русской делегацией, которые исходят из ясно выраженной воли народов революционной России добиться скорейшего заключения всеобщего демократического мира. Для всех одинаково приемлемыми являются принципы, выраженные в декрете о мире, единогласно принятом на всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов и подтвержденном на всероссийском крестьянском съезде. Иоффе оглашает уже известный декрет о мире.
Фон Кюльман спрашивает, имеет ли кто-либо еще из членов русской делегации кое-что добавить к соображениям Иоффе.
Покровский отвечает: это - наше общее мнение.
После этого фон Кюльман заявляет:
- Я хотел бы после этих, имеющих громадное значение предложений, которые только что сделал нам председатель русской делегации, выразить мнение, что по поводу этих глубоких основных положений принципиального характера мы не можем формулировать нашего мнения, пока не будем иметь эти предложения в письменной форме, и пока мы и наши друзья не будем иметь возможности в общей беседе определить нашу позицию по отношению к этим предложениям. Я был бы благодарен, если бы речь председателя русской делегации, которая, как я смею предположить, уже имеется в письменной форме, как можно скорей была доставлена нам в оттисках. Я хотел бы только выслушать мнение уважаемых господ, действительно ли они того взгляда, что изучение и обсуждение этих предложений в течение сегодняшнего вечера и завтрашнего утра могло бы пойти так успешно, что можно было бы уже рассчитывать на заседание завтра после обеда.