Капитан засмеялся и прокричал:
- Процветанию?! Какой ценой?! И что это за процветание, пшик! Даже если эта война и закончится чем-то хорошим, то плоды революции будем пожинать не мы, а хорошо, если наши внуки.
Николаич повел плечами начал медленно обходить комнату по кругу вместе с Капитаном. Противники внимательно следили друг за другом. Трудовик медленно проговорил:
- Вот и вылезла твоя натура, но все можно еще исправить. Мы вместе учили этих детей, мы вместе служили миру. И куда нас привел курс власти? Мы сограждане, но мы враги. Это чудовищно. Примкни к нам, ошибки властьимущих нужно исправлять всем народом!
Капитан, бывший НВПшник, хрипло засмеялся и произнес :
- Нет, Россию лихорадит, но место мое у власти.
Трудовик шлепнул тапком, и достав из сумки последнюю ножку табурета изрек:
- Ты погань. Ты служишь тем, кто сократил нас из школы, кто наживался на нас, как ты можешь?! Я не могу позволить, чтобы ты закончил свою миссию, ты уйдешь с этой комнаты лишь через мой труп!
Трудовик сделал обманный финт, и резким, коротким движением метнул ножку табурета. Деревянный снаряд просвистел мимо головы Капитана и разбил стекло каюты, улетев в разверзшуюся за бортом бурю. Офицер вальяжно поправил фуражку, и ловким жестом выхватил из кобуры Наган. Прозвучал выстрел, пуля просвистела и улетела в потолок помещения. Он перехватил Наган за ствол и метнул в голову трудовика, выведя поледнего из строя. Устало вздохнув, капитан расстегнул тяжелый офицерский ремень и вышел на мостик. Послышались визги Навальнистов, что разбежались во все стороны ища спасение даже за бортом.
Тем временем «Санкт-Путинберг», в ореоле ливня, медленно подлетел к засветившемуся мертвенным светом Мавзолею . Небеса разорвала молния, поразив дирижабль насквозь и закончив свой путь в стенах мавзолея.
Небесный исполин загорелся, натужно взревев турбинами и винтами, попытался выровнять курс, медленно снижаясь. Но разгораясь все больше ушел в сторону Бутово, где упал подняв тучи пыли, шелухи от семечек и пустых пивных бутылок.
Прошло несколько минут и тяжелые двери Мавзолея распахнулись. Темная, в сумерках, фигура в черном плаще и перчатках глубоко вздохнула полной грудью и задумчиво изрекла:
-Слышу глас реголюции. Мое вгемя еще не прошло
Фигура медленно пошла в глубину Красной площади, задумчиво повторяя:
-Мое вгемя еще не прошло…
Конец