– Да уж, подыхать на чужбине как-то нехорошо, – подытожил Старый.
– А вы, господин унтер, сами вызвались, – улыбнулся я.
– Так тебя как одного оставишь, ты постоянно куда-нибудь влезешь.
Все засмеялись, дружно, со стороны, наверное, даже вызывающе. Мест для подвесных коек было мало, трюм у корабля небольшой, но сейчас лето и даже здесь, в этих широтах вполне себе не холодно. Мы расположились на корме, найдя закуток среди огромных мешков с амуницией. Перед отправкой все получили шинели, новенькие, красивые, поэтому большинство солдат батальона, в котором мы теперь состоим, предпочло разместиться на палубе, как и мы.
Плавание получалось долгим. То идём, ревя машиной так, что кажется, она сейчас выпрыгнет из чрева корабля и убежит на северный полюс. То получив «стоп-приказ», замираем посреди океана. Через матросов узнаем, что по радио передали о немецких подлодках, а тонуть нам нельзя, вот и пережидаем. В общем, в порт Марселя мы прибыли только в середине июля.
Здесь всё было непривычным для глаза русского человека. Люди, их одежда, корабли, ползающие вдали, по улочкам города автомобили. Другие дома и кажется, даже зелень какая-то другая. Чужая. Все вокруг крутили головами, солдаты выражали свои чувства и удивление друг другу, офицеры не пресекали разговоры, но смотрели строго. Через какое-то время зазвучал гимн и послышались зычные команды:
– Равняйсь! Смирно! Равнение направо!
По трапам сходили солдаты русской армии. В чистой форме, подтянутые, мы были просто образцом современного воина. И принимали нас… Французы что-то кричали, махали руками, кидали цветы. Нам были рады! Даже не ожидал такого приёма. Отовсюду слышались возгласы, как мне кажется, одобрения и поддержки, надо же, когда-то Русскую армию в Европе встречали такими овациями…
Из порта Марселя прямиком отправились на вокзал, нам предстоял длительный вояж на север, немец стоит в окрестностях Парижа, да и насколько сам помню, где-то совсем неподалёку и будут наши позиции. Там какие-то тёрки сначала были, французы хотели сами разобраться с немцами на самом опасном участке, а русских поставят восточнее. Что же, дохнуть тут в мои планы не входит, попробуем выжить и ещё немного скорректировать историю.
Никакого деления на взводы и отделения не производилось, весь наш табор как был ротой, так и оставался до самой погрузки в эшелон. Нам не назначали командиров, рулил по-прежнему тот капитан, с которым мы сразу не поладили. Своё мнение обо мне и командах снайперов он высказал сразу, что от него ожидать, я представлял, но как оказалось, я его недооценил.
Францию мы пересекли быстро, в Европе хорошо отлажена работа железной дороги, хоть и шла война, но большого разгильдяйства не наблюдалось. Вагоны нам подогнали с виду лучше, чем наши, российские, даже окна были, и все солдаты с огромным интересом в них пялились всю дорогу. Точнее, двое суток, да, маловата Франция по сравнению с нашей державой. Маловата.
Никто нам не сообщал о том, где нас сгрузят, или где нам предстоит воевать. Во время одной из остановок просто поступил внезапный приказ на выгрузку, и все нехотя стали вылезать из вагонов.
– Стройся! Смирно! – звучали приказы капитана, и наша рота приняла должный вид.
Только сейчас стало понятно, что тут находится какое-то место сбора, ибо станция была очень большой, несколько ниток путей и везде, куда ни глянь, вагоны.
– Привести себя в порядок, сейчас нам сообщат, куда необходимо прибыть, и мы наконец вольёмся в состав бригады. Попрошу офицеров выйти из строя и подойти ко мне!
Оглядевшись, с удивлением отметил про себя, что я не один такой, значит, сейчас, скорее всего, разобьют по взводам. Как это будет выглядеть, ума не приложу, как бы не оказаться в разных взводах с моими бойцами.
Таких как я, прапорщиков, в роте было ещё двое. Два немолодых уже мужика, с наградами на груди, подходили к капитану вместе со мной, ещё одним офицером оказался молоденький подпоручик. Прапорщики были разными, если один здоровый как бык, то второй его противоположность, мелкий, с хитрым лицом, весь какой-то… несерьёзный, что ли. Подпоручик и вовсе выглядел как не от мира сего. Только закончил училище, что ли, и, обмывая погоны, записался в экспедиционный корпус?
Разбивка на взводы прошла быстро и просто. Но меня капитан всё же «наказал». Отсчитывали слева направо, назначали командира и только чудом нас не разделили с мужиками. Мы после выгрузки находились в самом конце, вагон у нас был последним, поэтому, когда ту часть шеренги определили в подчинение подпоручику, я даже замер, так как больше людей не было.