– Хватает, – стесняясь, я потупил глаза, но добавил: – Не за ордена воюем, ваше высокоблагородие.
– В свете открывшейся информации остаётся лишь один вопрос, господин прапорщик, – посмотрел мне прямо в глаза генерал. – Зачем вы здесь? Почему не под началом Антона Ивановича? Он же наверх пошёл.
– Виноват, ваше высокопревосходительство, так вышло.
– Ну же, прапорщик, смелее!
– Я совершил преступление, мои люди пошли за мной добровольно.
– Преступление? Какого рода? – вновь пронырливый полковник, наверняка какой-нибудь начштаба, уж больно он на особиста времён Отечественной войны похож.
– Дуэль…
– Ага! Так вы задира?!
– Никак нет, господа офицеры, я лишь защищал свою честь.
– А подробнее можно?
– Что ж, извольте… Когда награждённому четырьмя солдатскими Георгиевскими крестами, новоиспеченному офицеру говорят, что он враг, трус и подлец, это перебор.
– Если все так, как вы говорите, то правда за вами, прапорщик, это признаёт любой офицерский суд чести!
– Так и было, господа офицеры. Только вот кому-то выше очень не понравилась моя выходка и мне грозил трибунал. Так что я, можно сказать, в бегах.
– Вам предложил такой выход командир полка?
– Так точно.
– Мы не судьи, что было, то было. Для нас здесь и сейчас главное ваша служба на благо Родины и государя императора. Проявите себя в бою, все прежние прегрешения уйдут в прошлое, это вам обещаю я, генерал-лейтенант Маниковский!
– Рад стараться, ваше высокопревосходительство! – выкрикнул я.
– Ступайте в строй и служите честно, с вашим командиром, думаю, мы все уладим.
– Есть служить! – я отдал честь и вернулся в строй.
– Как? – шепнул мне на ухо унтер-офицер Копейкин, он же Старый.
– Во! – показал я большой палец.
Командование бригады не стало вносить изменения в формирование, но капитану всё же указали на наше отделение, приказав сделать его отдельным. Старый занялся подготовкой бойцов, всё же мы не одни теперь, у нас есть ещё шесть солдат, которых нужно хоть немного научить нашему делу. Так как винтовки с оптикой нам никто выделять не собирался, натаскивали бойцов с обычными «мосинками», главное, нам нужна была слаженность в их работе, а не снайперская точность в их стрельбе. Да и невозможно это, воспитать новых снайперов за то короткое время, что нам дали. На акклиматизацию и боевое слаживание нам определили две недели, и это ещё было много. Рота вообще состояла из абсолютно разных людей, кто-то, как и мы, был с орденами, а кого-то и вовсе только призвали. Были такие, хоть и мало. Во всей нашей роте все до одного добровольцы, и мы уважали их решение приехать сюда, на чужбину.
Ну, а мне пришлось плотно засесть за административную работу. Капитан потребовал предоставить ему схему боя с участием группы снайперов. Мы с ним, кстати, всё же поладили. Оказалось, он тоже чего-то натворил там, на родине, и был, можно сказать, сослан сюда, во Францию, с понижением в должности. Вроде как подполковником был недавно, но попал в немилость. Вообще то, что он всё же оказался вменяемым, было для нас очень хорошо. Я прямо ему заявил после разговора с командиром бригады, что помогу ему во всем. Вот он и предложил мне объяснить как следует, на схемах, как нужно использовать специальную команду точных стрелков.
По слухам, нас готовят к боям под городом Реймс. Сами французы отзываются об этом фронте как о второстепенном, но не думаю, что там будет курорт. На всякий случай мы с мужиками пополняем боезапас через наших друзей французов, их в этом лагере, где нас расположили, много. Патронов германского образца хватает, проблем нет, поэтому мы с товарищами стреляем много. Все же мне не очень понравилась английская оптика, поставил себе цель найти немецкую. Но по точности боя моей трофейной винтовке равных нет, идеальное качество и ручная работа рулят. Я ведь её добыл у вроде как именитого снайпера.
Через две недели, как и предупреждали, нас выдвинули на короткий марш. Шагали шесть часов, хорошо хоть пришли под вечер и нам дали отдохнуть. Стоявшее здесь до нас подразделение отводили в тыл на отдых, и самим копать окопы не пришлось, хоть в этом повезло. Оказавшись в довольно хорошо оборудованном рве, мои ребята тут же приступили к работе. Заключалась она не столько в выслеживании противника, пока приказа не было, сколько в благоустройстве своего места в общем окопе. Проще говоря, Старый замутил оборудование блиндажа. Негоже, говорит, господину офицеру, мне то есть, сидеть под открытым небом.
Уже на месте нам выдали противогазы. Помня эти устройства из своей жизни, только смеялся, разглядывая это изобретение века. Газами немцы не особо здесь баловались, но русский солдат, как всегда, должен быть готов ко всему, в этом мнения командиров этого времени и будущего схожи.