Ши едва не ляпнул: "Ну да, заливай больше!" -- но, вспомнив леденящий взгляд Одина, вовремя прикусил язык. Поменьше болтать, побольше слушать, узнать, как управляется этот мир -- вот что было важнее всего. Ухмыляющийся Хеймдалль разглядывал его с любопытством.
-- Я слышал даже, как ты признался Тьяльви, что не имеешь отношения к ворлокам. И даже якобы не знаешь, что это такое. Издалека ты -- это точно. Однако, -- улыбнулся он при виде испуганной физиономии Ши, -- не думаю, чтобы кого-то это чересчур огорчало. Ладно, я тебя не выдам. Разыграем слегка Властителя Прохвостов, ха-ха-ха!
Он выпил.
-- А сейчас, о дитя невежественной матери, давай-ка поиграем. В загадки. Вижу я, что ведомо тебе неведомое. Тогда зададим друг дружке по семь вопросов, и кто будет отвечать лучше -- тот и победил. По рукам? Тогда спрашивай, смертный!
Семь вопросов. Надо извлечь из них наибольшую информацию. Ши на минуту задумался.
-- Куда ушел Один? -- спросил он наконец.
-- Раз, -- отметил Хеймдалль. -- Он отправился ко вратам Ада, дабы вызвать из могилы одну женщину, почившую много веков тому назад.
-- Ко вратам Ада? Да неужели? -- переспросил Ши.
-- Слова мои не подлежат сомнению.
-- Ну ладно, ладно. -- Ши старался скрыть смущение, смешанное с недоверием. Этот человек... бог... эта личность еще почище тех психопатов, которых ему приходилось опрашивать. Он собрался с мыслями для следующей попытки.
-- А зачем Один туда пошел?
-- Два, -- ответил Хеймдалль. -- Близится Время. Бальдру грозит смерть. Асам нужен совет. Странник считает, что провидица, похороненная у врат Ада, расскажет нам, что делать.
Ши уже порядком взбесили намеки о наступлении какого-то Времени.
-- Что значит -- "близится Время"?
-- Три. Я отвечу тебе. Рагнарек! Это известно всем. Всем, кроме тебя, человеческий отпрыск с глазами невинными, как роса!
-- Что еще за Рагнарек?
-- Четыре. Конец света, дитя в обличье взрослого мужа.
Ши начал нервничать. Ему надоела эта дурацкая игра в загадки, а засчитывать как вопрос просьбу пояснить незнакомое слово -- со стороны Хеймдалля просто свинство. Впрочем, в Гарейдене он уже привык к скупым, но полным тайного смысла репликам сумасшедших и потому сумел совладать с собой.
-- Когда это произойдет?
-- Пять. Ни людям, ни богам, ни ванам, ни даже гномам не ведомо сне. Но будет это скоро. Наступила Фимбулветер -- зима посреди лета, а уж за ней-то и воспоследует сам Рагнарек.
-- Говорят, готовится большая битва. Кто победит?
Ши задал этот вопрос и мысленно потер руки -- ответ предполагал информацию и о участниках, и о результатах.
-- Шесть. И боги, и люди много бы заплатили за ответ на этот вопрос, ведь они плечом к плечу будут биться с племенем великанов. Но сейчас могу сказать я только одно -- ничего хорошего нам не светит. Есть у нас оружье огромной силы -- копье Одина Гунгнир, это раз. Молот Тора -- Мьелльнир, это два. Меч Фрейра, волшебный клинок Хундингсбана -- три. Ну и, конечно, мой собственный добрый меч, Головой именуемый -- вот тебе и четыре, -- похлопал он по рукояти меча, висевшего у него на поясе. -- Но вот какая беда приключилась: кто-то из великанов -- не знаем мы в точности кто -- украл и великий Молот, и волшебный меч Фрейра. И если не найдутся они, придется и людям, и богам вместе пить из чаши смерти.
Ши охватила легкая паника. До него дошло, что он и сам живет -физически существует! -- в этом мире, в мире, который вот-вот рухнет, о чем столь безмятежно повествует Хеймдалль. И он, Гарольд Ши, отдан на милость страшной последовательности событий, и избежать этого невозможно!
-- Что мне делать, чтобы во все это не влипнуть? Кажется, его собеседник удивился. Ши пояснил:
-- Ну, то есть если мир взорвется -- как мне спастись? Брови Хеймдалля слегка приподнялись.
-- Близится Рагнарек, слышишь? -- близится Рагнарек, и даже боги -боги! -- не знают, как избежать его! А ты, человечий отпрыск, гадаешь, как спасти свою шкуру? Нет для тебя ответа. Все. Ты свои семь вопросов задал, теперь моя очередь спрашивать.
-- Но...
-- Сын земли, не утомляй меня... -- Он посмотрел Ши прямо в глаза, и у того вновь появилось ощущение, будто в мозг проникает ледяная игла. Впрочем, голос Хеймдалля был довольно мягок:
-- В каком из девяти миров родился ты, о незнакомец из незнакомцев? Одеяний, подобных твоим, видывать мне не приходилось.
Ши задумался. Дурацкий вопрос. Почти такой же дурацкий, как: "Перестал ли ты драться с женой?" -- попробуй ответь однозначно. И Ши осторожно переспросил:
-- Девять миров, говорите?
Хеймдалль хохотнул.
-- Ха? Я-то решил, что моя очередь задавать вопросы. Впрочем, слушай. Есть обитель богов -- Асгард. Это раз. Есть земли великанов -- Етунхейм, Муспелльсхейм, Нифльхель, потом Ад -- всего выходит пять. Есть еще Альфхейм -- там гномы живут. Свартальфхейм, Ванахейм -- мы их не слишком хорошо знаем, хотя, говорят, ваны на нашей будут стороне, когда настанет Время. И, наконец, есть Мидгард, где черви живут, подобные тебе.
Ши зевнул. Медовуха и тепло начинали делать свое дело.
-- Сказать по правде, я не принадлежу ни к одному из этих миров. Я вообще не из вашей системы.
-- Странный ответ, хотя и не столь странный, поскольку может быть правдой, -- задумался Хеймдалль. -- Не сходя с этого места, могу видеть я все девять миров, но ни в одном из них нет существ, подобных тебе. Вот что: держи перед асами язык за зубами и, главное. Страннику ничего не рассказывай. Если узнает он, что есть мир, где не властна его Сила -- плохо будет. А сейчас время приспело для второго вопроса. Кто правит миром твоим -- боги или люди?
Ши не сумел подавить очередной зевок. Поскольку у него не было уже сил давать развернутые объяснения, он решил уйти от прямого ответа.
-- Ну, одни говорят, что правит один класс, другие -- другой, а по мне так настоящие диктаторы -- это полицейские-регулировщики. Чуть что не так -как вцепятся...
-- Они вроде крабов?
-- Да нет, не совсем. Эти хватают тебя, когда двигаешься слишком быстро, а крабы -- когда слишком медленно.
-- Кажется, понимаю. Они -- боги моря, как мой брат Эгир. Какова их сила?
Ши продолжал сражение с зевотой, но в этой битве он явно терпел поражение.
-- Простите, я, кажется, засыпаю, -- пробормотал он. -- Не хотите ли вздремнуть, а, Златорогий?