И все-таки они должны встретиться, надо начать диалог.
Он думает о том, кто из актеров отвечает за подготовку первой читки, — может быть, кто-то придумал приятное вступление к работе. Наверное, Ингрид или Гуннар. А может, Макс? Только не Гуннель[17]…
Спустя почти два часа он заканчивает читку — Аллану[18] пора на репетицию в Драматен[19].
— Послушайте, — говорит Ингмар, вытирая потные ладони о брюки, — мне кажется, многие из вас не вполне понимают финал.
— А может, и понимают.
— Хотите, я объясню вам, в чем его смысл — как я его вижу?
— Да.
— Тогда придется рассказать о том, как мы с отцом ездили весной по церквам в Упланде. Как-то раз в воскресенье мы оказались в маленькой средневековой церкви на севере от Сигтуны. На скамьях ждали немногочисленные посетители. Служка и сторож шептались в преддверии храма. Четверть часа спустя после колокольного звона, запыхавшись, явился пастор. Он проспал. Сказал, что болен, у него жар. Но когда он объявил о том, что будет служить сокращенную мессу, отец поднялся со скамьи и…
Ингмар улыбается этому воспоминанию и внезапно понимает, что это ложь.
Опустив взгляд, он продолжает:
— Длинноволосый пастор вышел из ризницы в сопровождении отца в белом облачении: Святый Боже, Святый… и так далее. Я уже написал весь сценарий, но финала пока не было. И вот отец подарил мне его. Заповедь старого пастора: ты должен отслужить мессу — несмотря ни на что. Я поставил пастора в фильме перед выбором. В церкви только два прихожанина, это достаточная причина для того, чтобы отменить мессу. Но он принимает решение отслужить ее — для себя, для Мэрты, для…
После этого Ингмар вспомнит, как в нос ему ударила едкая вонь мочи и скотины в фойе Малого павильона. Пробиваясь сквозь высокие окна, октябрьское солнце поблескивало на алюминиевых планках и освещало стайки пылинок, медленно круживших в воздухе.
Придя домой, он сказал Кэби, что читка прошла довольно-таки неплохо.
Едва не расплакавшись от усталости, он положил голову ей на колени и рассказал, как они сидели вокруг стола.
— Не думал, что мы пройдем по всему сценарию. Я хотел сосредоточиться на ключевых сценах, — повторяет Ингмар.
Карандаш упал на пол.
— Катинка читает страницу с новостями о том, кто родился, кто умер, — тихо говорит он и замолкает.
Проснувшись посреди ночи, Ингмар видит, как он входит в фойе, перешагивая через кучу испражнений перед дверью. На линолеуме лежит несколько затоптанных бумажных тарелок. Стопка белых салфеток и недоеденное яблоко.
Лошадь, положив крупную морду на расшатанный стол, накрытый зеленым полотном, не спускает с него тяжелого взгляда.
Две овцы, одна из которых, кажется, стельная. Муха ползает в уголке гнойного глаза.
Попросив прощения за опоздание, Ингмар, как обычно, начинает говорить о том, что, видимо, он один во всем мировом кинематографе проводит читки.
— В театре это обязательное условие. Но я никогда не понимал этой разницы — ведь ответственность лежит на всех, так же, как в фильме.
Крученый рог царапает край стола, сумка сползает со стула. Заднее копыто судорожно лягается, пока он вновь не обретает равновесие.
Ингмар сбрасывает одеяло с потного тела, прислушивается к спокойному дыханию Кэби, лежащей в темноте рядом с ним, и думает, что у него больше нет сил настаивать на съемках и доказывать всем важность этого фильма.
Закрыв глаза, он видит, как стельная овца расшвыривает страницы сценария своими копытами.
— Вы согласны с тем, что уже в самом начале фильма пастор совершенно раздавлен? Да-да, раздавлен. Нет, формально он, конечно, свою работу выполняет прекрасно. Но именно здесь я представил пастором самого себя. Я должен был написать проповедь, прямо как мой отец, мне надо было рассказывать об утешении, но…
Она разгрызла на щепки карандаш и, немного пожевав собственную слюну, кладет бороду на мягкую скатерть и закрывает глаза.
— Может быть, все-таки не «Четыре всадника Апокалипсиса»?[20] — с улыбкой спрашивает Ингмар, обращаясь к другой овце.
В ее грязно-серой шерсти застряли мокрые жухлые листья. Колтуны с засохшей глиной на шерсти, трясущиеся колбаски на ляжках и у хвоста.
Ингмар видит, как он наклоняется, заглядывает в блестящие глаза и пытается объяснить, что связь учительницы и пастора напрочь лишена всякой любви.
18
Аллан Эдваль (1924–1997) — шведский актер, сыгравший роль церковного сторожа в фильме «Причастие».
19
Разговорное название Королевского драматического театра, основанного в 1788 году в Стокгольме королем Густавом III.