— А зачем это тебе, Юля?
Она закурила. Гена твердо решил ничего не говорить, пока она не ответит. Хотелось разгадать эту загадку. Ответ был рядом. В абсолютной тишине прошло минуты четыре. Гена тоже закурил.
— Это как будто ты стоишь на крыше дома, — заговорила она тихо, и он вздрогнул, — смотришь вниз. Сначала очень страшно. Ты думаешь, что надо бы отойти, чтоб не упасть… Но не отходишь. Чем больше смотришь — тем больше это нравится. Будто манит… Хочется шагнуть… И через время ты уже не можешь думать ни о чем другом… А еще через время шагаешь…
Теперь он ухватил взглядом ее лицо. Потом он будет долго его помнить. Слегка растерянное и обреченное. Словно все решено уже кем-то за нее, а она ничего не может изменить. И снова пришла отчетливая мысль, что он может от всего ее отговорить — либо сейчас, в эту минуту, либо никогда.
Гена машинально начал подбирать в голове нужные слова. Их необходимо было сказать немедленно. Это было неожиданно и адски сложно, ведь он уже как-будто все для себя решил…
Зазвенели в замке ключи, начался шорох в коридоре. Гена перестал дышать. В комнату медленно вошел Горик. Он растерянно посмотрел сначала на Юлю, потом на Гену.
— А вот и ты! — сказала ему оживившаяся Юля. Она как-будто только его и ждала.
Она спрыгнула с подоконника. Ее растерянность куда-то пропала. Она опять стала собой — сумасшедшей, уверенной, энергичной. И только Гена запомнил другую Юлю.
— Сцены любви и ревности закончились, — объявила она сильным голосом. — Я не ваша девочка, а ваш брат по оружию. Хочу, чтобы вы оба это поняли. А теперь, мальчики, если все ясно, и все готовы в ближайшие несколько дней сдохнуть, прошу всех в подвал, тренироваться!
Ближе к вечеру они сели на кухне пить чай.
— Планы слегка изменились, — говорила Юля с особым блеском в глазах. — Мы переждем концерт и выступим на дискотеке. Так удобней. Там темно, шумно и никого лишнего.
— Родителей? — спросил Гена.
— И их тоже.
Горик похоже совсем не слушал. Он скучающе разглядывал дырки от пуль в стене.
— На концерт можно не приходить. Это по желанию. Без пяти шесть, когда коридоры опустеют, вы аккуратно, по одному, заходите под лестницу на нашей стороне, там, где ремонт. Постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. Там в черном пакете найдете оружие и патроны. Так будет лучше, чем нести с собой, можно спалится. Я знаю, как незаметно пронести, приготовлю все завтра.
— А ты? — спросил вдруг Горик подозрительно.
— Что я? — Юля подняла на него глаза.
— Ты с нами пойдешь?
— А как ты думаешь? — спросила она раздраженно.
— Не знаю, — сказал Горик.
Он встал и медленно прошелся по кухне. Юля напряженно следила за ним пару секунд, потом закипел чайник. Она сняла его и налила кипяток в заварник.
— Мы зайдем через главную дверь, — продолжала она, — и в темноте сольемся с танцующими. Главное держаться рядом чтобы не перестрелять друг друга. Определим где кто… И я начну… А вы подхватите…
— А потом? — спросил Гена. — Потом, после всего?
— Потом кто как хочет — так и дрочит.
Разлили чай. Горик шумно отхлебнул из своей чашки.
— А если там будет Сом? — спросил Гена неуверенно, — или кто-то из друзей?
— У нас там нет друзей, — ответила она резко.
Горик звякнул чашкой об блюдце. Юля внимательно посмотрела на одного и на другого:
— Ну как вам такой план?
— Курнуть есть? — спросил вдруг Горик.
Юля раздраженно бросила на стол пачку сигарет. Было видно, что Горик ее потихоньку бесит.
— Я не об этом.
— Я знаю.
— А выпить?
— Чай.
— Мне не нравится такой план, — объявил Горик, — я не пойму, какая нам польза от того, что мы их поубиваем.
Она посверлила Горика глазами.
— Ах да, я забыла, — сказала она ядовито. — Тебе со всего надо поиметь пользу. Можешь поснимать с них обувь.
Горик, похоже, взбесился, но пока молча. Генке захотелось поддержать Юлю.
— Он же хачик, — сказал Гена громко и презрительно, — и сын барыги. Ему нужна выгода.
Горик резко достал пистолет и приставил ствол к Генкиному лбу. Гена замер. Он не знал, что у Горика с собой оружие. Холодный металл обжигал кожу. Генке страшно захотелось жить.
— Заткни ебало своему Какашке, — сказал Горик ровным голосом, демонстративно обращаясь к Юле. — Или я заткну.
— Горик, успокойся, — сказала Юля лениво. — Он не хотел тебя обидеть. Мы же все делаем одно общее дело.
Горик не реагировал. У Генки колотилось сердце.