Наталья при всем желании не сможет уложиться в пять минут с вызовом и ожиданием скорой помощи, так как телефон был один и, скорей всего, погиб, а соседей я что-то не видел в этот день ...
Еще пришла на голову изящная такая версия - а что если это, то есть - "вся жизнь прошла перед глазами...", не что иное, как своеобразная хронологическая констатация фактов или, как сейчас выражаются, "резюме"? Вполне справедливая формулировка...
Вспомнился роман Стивена Кинга "11/22/63" о попытках американца, нашего современника, получившего возможность проникать в прошлое, спасти в Далласе в 1963 году Джона Кеннеди. Ему это удалось с третьей попытки, но история отомстила - страна США в романе превратилась в жалкую криминальную нищенку. В связи с этой историей, а так же с хрестоматийным "эффектом бабочки" из "И грянул гром" Рэя Бредбери - исправлять что-либо в своей судьбе категорически нельзя. Тем более приукрашивать. "Ибо нет ничего сокровенного, что не было бы узнано и тайного, что не стало бы явью" - от Матфея, гл.10
Что еще вспомнилось из Кинга - его герой пропадал в прошлом годами, тогда как в настоящем времени проходило только две минуты. Может и мне удастся за пять минут достичь, "листая жизнь свою", данного летального случая и успеть НЕ нажать на проклятую кнопку.
ИТАК, ЗАПУСКАЕМ ФИЛЬМУ ДАЛЬШЕ!
***
В тот же год мама отвела меня записывать в садик. Садик находился через четыре дома вниз по улице. Почему "вниз по улице"? Надо сказать, что улица Шмидта расположилась на одном из трех холмов города - от проспекта Карла Маркса до соединения с улицей Кооперативной (сейчас Савченко) и была, естественно, под хорошим уклоном. Мы, детвора, этим обстоятельством с великой радостью пользовались зимой, когда по утрамбованному машинами снегу на дороге, со свистом и гиканьем мчались вниз по улице - кто на санках, а большинство на самодельных тарантасах - человек по шесть в "обойме".
Изготовление тарантасов заслуживает обстоятельного повествования. Недалеко, на улице Флотской, был завод каких-то металлических изделий "Красный металлист". Перед его воротами на улице многотонной грудой лежали арматурные прутки, длинной метров до пятнадцати. У ворот, как водится, находилась проходная со сторожем. Это географическая справка.
Теперь технология. В поздний зимний вечер, группа, человек, как минимум, из трех, подкрадывалась к краю упомянутой груды противоположной сторожке, и тянула один пруток. Необходимое, для понимания невероятной сложности этого мероприятия, пояснение - прутки всегда бывали смерзшимися и закамуфлированными под сугроб. Пруток обязательно должен был быть гладким, так как лежали они вперемешку с рифлеными.
Для удачного вылова выбирался самый верхний, по идее не зажатый прут. Но, зачастую, случались зажимы - конец, вроде бы и сверху, а где-то в середине прут оказывался ушедшим в глубину. Так, чтобы найти свободный прутик и достать его, уходило иногда до часа. Процесс сопровождался, естественно, лязгом, пыхтеньем, задавленной руганью и, в итоге,... появлением сторожа.
Через время процесс возобновлялся. Выстраданный прутик, в диаметре до двадцати миллиметров, подвергался загибке на телеграфных, вернее, электрических столбах. Деревянные столбы тогда (да и сейчас встречаются), крепились на вкопанных металлических профилях или даже рельсах. На них вверху обязательно были крупные дырки. Вот в них-то, в эти отверстия, мы и протягивали прутки и всей бандой загибали. Вначале пополам, затем концы. Как сказано - помещалось на таком детище пацанского гения до пяти-шести человек. Благо машин тогда по вечерам было на пальцах сосчитать. Хотя прецеденты все же бывали - кое-кто залетал на санках под благоразумно затормозившую машину или при виде оной, все дружно переворачивались в сугроб.
Итак, мамочка повела оформлять меня в младшую группу. Сама пошла в здание к директору, а меня оставила во дворе при какой-то воспитательнице с играющими детишками. Я так быстро освоился, что кода мама вышла и стала забирать меня домой, закатил истерику. Я оказался весьма коллективным человеком и по жизни старался быть всегда в гуще адекватных мне людей.
Воспитательница успокоила маму и отправила домой одну. Я остался неоформленным, то есть, незаконно счастливым в своей группе. Воспитательницу звали Лидия Михайловна. Почти все детки из этой группы попали потом в один класс. Мы дружим и встречаемся до сих пор. Некоторых уже нет.
***
Сидим в туалетной комнате на горшках, нам по три года, вот: Анечка Познер, Ирочка Бондарева, Шурик Голованов, Петя Шаповал, Ленчик Шикин, Лиля Чистова - это те, кого я хорошо помню и дружен по сей день. Нам весело. Благословенно время, когда даже на горшках было весело. Вспоминается нянечка -Нина Семеновна, с большими теплыми всегда руками.
Раз в неделю нам на обед давали рыбий жир с соленым огурцом или, очень редко, но даже хлеб с икрой - красной или паюсной. Из-за скудного послевоенного рациона у многих деток и у меня, в частности, развивался рахит. [Рахит -- заболевание детей грудного и раннего возраста с расстройством костеобразования и недостаточностью минерализации костей, ведущим патогенетическим звеном которого является дефицит витамина D и его активных метаболитов в период наиболее интенсивного роста организма.]
Красная икра нам нравилась, а черную мы называли цыганкой и плевались. Рыбий жир вообще только с зажатым носом принимали как лекарство. Помню, когда болел, то бабушка ходила под вечер в садик и приносила домой весь мой дневной пищевой ресурс в судках - супы или борщи, каши, котлетки, компоты или кисели. Сиротам, безотцовщине типа меня, выдавали на сезон новую обувь. Воспитатели и нянечки наши по душевности были просто родными людьми. Когда уже своих детей и внуков водил в различные садики, то невольно сравнивал и с тоской вспоминал наш милый "персонал".
Подготовка к утренникам, сами утренники, занятия по рисованию, лепка из глины, групповые чтения, игры во дворе. Сказку про Буратино впервые я услышал от Лидии Михайловны и она стала моей настольной книгой (мамочка постоянно читала) вплоть до "Тома Сойера".
Из всей этой счастливой поры подробности удалились во тьму извилин, но солнечные отблески щемящего позитива детства остались на всю жизнь.
Помню, что был постоянным генератором всех шкод и экстремальных проказ. На Шмидта у нас образовалась компашка из моих ровесников и соседей, они же садиковские однокашники - Ленчика Шикина, Шурки Голованова, Петьки Шаповала и меня, неугомонного Буратино. Петька и Ленчик жили в таких же домах как и я, а Шурик тоже рядом с моим домом, но в четырехэтажном - "учительском". Его папа был учителем.
В связи с Шуркиным домом отложилась в памяти история. Как-то его мама, по поводу, кажется Нового Года, устроила для нас четверых чаепитие. Я запомнил этаж и квартиру и по прошествии, наверное, полугода, решил навестить друга. С тайной надеждой снова попасть на сладкий стол. Хорошо запомнил как шел по улице и поднимался на четвертый этаж с маленькой табуреткой на голове ... Зачем? - а что бы достать до кнопки звонка у дверей. Потом Шурика мама, увидев такое обстоятельное мое пришествие, тихо выпала в осадок от смеха и изрекла: - "Чтоб ты был здоров, байстрюк [Внебрачный ребёнок -- сын или дочь родителей, не состоявших в законном браке на момент рождения этого ребёнка], ты от глупости не умрешь".