– Хорошо. Буду считать это «мы как-нибудь сами» ответом на свой первый вопрос. Значит, личность Стрелка вас все-таки интересует… И, возможно, вам интересно будет узнать, что он – мехимерник. Или сотрудничает с мехимерником. Этой информации нет в Ноо, пиджаки пока придержали ее для…
– Мы знаем, – прерывает меня Юна. – Марфа Лионэ нам рассказала.
– И мы не пытаемся обставить пиджаков, Эф_Имер, или сделать их работу. Мы пытаемся им помочь, – вворачивает Рур.
– Да пожалуйста, – пожимаю я плечами. – Мне только любопытно, как вы собираетесь вычислять мехимерника, который подтирается этическими нормами, если вы не имеете представления ни о том, как пишутся мехимеры, ни о том, как подтираются этическими нормами. Почему-то мне кажется, что вам пригодился бы… консультант. Равно талантливый в обеих этих сферах.
– Теперь мне зверски интересно: и зачем же такому полезному тебе – такие бесполезные мы? – Инхо позволяет себе короткую усмешку.
– Хороший вопрос. А на хороший вопрос отвечать чаще всего либо трудно, либо неприятно. Такому полезному мне не хватает информации. Никто, видите ли, не рвется потрепаться со мной о личном. Я предлагаю вам свои уникальные знания и свои… эм… аналитические мощности в обмен на данные для анализа, которые не могу получить сам. Взаимовыгодный союз.
– Не оказался бы союз – предлогом, – мрачно роняет Белый.
– А как ты понял, что Стрелок – мехимерник? – интересуется Юна.
Я устало тру глаза. Мало мне Ро, теперь еще эта…
– Не могу объяснить, просто… Видимо, каждый из нас чувствует, когда вступает в контакт с мехимерой. Даже со столь новаторской.
– А когда ты был там… или как это правильнее… Когда ты был в этом состоянии, ты что-то видел? – подает голос Венц.
– Что-то – видел.
– Но что именно… не расскажешь?
– Нет.
Особенная архивная тишина потягивается, расправляет плечи и встает во весь рост. Рыцуцики перебрасываются взглядами, как они это умеют. А я пытаюсь сморгнуть два желтых треугольника, которые обосновались у меня на периферии зрения с левой стороны.
Хотя вроде бы осознаю, что галлюцинации сморгнуть невозможно.
В голове у меня двумя тяжелыми льдинами сталкиваются мысли: «Знал же, что будет вот так» и «Я не я, если не заставлю их на меня поработать».
Еще раз протираю глаза, уже, наверное, не столько серые, сколько розовые от лопнувших сосудов, и говорю:
– Пока вы раздумываете, как бы так заменить слова во фразе «пошел вон», чтобы получилось этичненько, я сделаю вам одолжение – продемонстрирую, как вы могли бы использовать свои таланты, если уж решили помочь пиджакам. Но для начала вот что… Инхо, ты явно что-то тискаешь потной ручонкой в кармане. И я думаю, что, учитывая твой этический статус, это могло бы быть «жало». Вот только все студенты Песочницы, у кого они были, законопослушно сдали их на временное хранение пиджакам – кроме Стрелка, конечно… А значит, скорее всего, это ампула с быстродействующим седативчиком. Отламываешь кончик, активное вещество улетучивается, растворяясь в воздухе, – и вот мы уже все здесь вялые, сонные и вполне умиротворенные. Угадал?
Неохотно кивнув, Инхо вытаскивает руку из кармана. Кажется, он рассчитывал оставить свою подстраховочку в секрете.
– Предусмотрительно, хотя и не очень надежно. И сегодня в любом случае не пригодится. А теперь к интересному. Юна, у тебя же, насколько я знаю, орфический слух?
Она заинтересованно кивает.
– Редкий дар и большие возможности… Вот, например, задай мне такой вопрос, чтобы я мог ответить на него только правду.
Задача не очень трудная, и все же Юна довольно долго молчит, постукивая пальцем по кончику длинного носа.
Желтые треугольники на периферии зрения наконец исчезают.
Но не горбиться, держать прямо голову с тяжеленным медным хвостом и улыбаться так, будто происходящее меня забавляет, становится все сложнее.
Зачем я продолжаю это сомнительное представление, когда можно просто выйти из архива, отправиться в свою комнату и принять самую удобную позу – позу эмбриона?
– Опиши, пожалуйста, подробно, во что ты сейчас одет, – дозревает Юна.
Это, конечно, не совсем вопрос. Скорее, задание. Но мне понятен ход ее мысли: тут невозможно буркнуть что-то односложное, отвечать придется развернуто.
Что ж, думает она в правильном направлении.
– А это будет даже весело. Итак… на мне темно-серые бууты на высокой подошве. В них установлены терморегуляторы, так что даже в самую холодную погоду мои ноги в тепле, а сейчас, например, им не жарко. Но, на мой взгляд, самое замечательное в этой обуви – удивительной красоты швы, сделанные оранжевой нитью. – Я вытягиваю ноги вперед, чтобы все желающие могли убедиться в точности описания. – Поднимаемся выше. Брюки цвета пыльной травы. Не настолько широкие, чтобы смотреться мешковато, но и не настолько обтягивающие, чтобы раскрыть сразу все секреты моей анатомии. Еще выше – свободный светло-серый шелухай с мягкой подкладкой и легкими металлическими вставками а-ля фрагменты доспехов. С изнанки у всех вещей имеются авторские бирочки Домны Кар_Вай. Показать? – Я начинаю стягивать шелухай через голову и даже успеваю продемонстрировать рыцуцикам кусочек своего торса, прежде чем Юна меня останавливает.