– Альфинур, – произнесла Джессамина низким бархатным голосом. Кочевник вздрогнул. Откуда она узнала его имя? – Альфинур, на рассвете я уйду. Мне не нужна свита. Дай лучше фиалковое платье, нож и немного шоколада в дорогу. Мы еще встретимся. Обязательно встретимся, вот увидишь.
…Шоколад почти полностью растаял на солнцепёке (благо, из жестянки он никуда не денется). Шелковое фиалковое платье стало совсем крохотным и почти целиком затерялось за горизонтом, в охристых песках. Джессамина исчезала — неуловимая и прекрасная, как мираж. А кочевник всё стоял и стоял у высокой каменной башни, глядя ей вслед. И чувствовал себя совершенно другим человеком.
***
Сон Ри Эль был красочным, сказочно-жутким и жутко беспокойным. Обратись она к врачу, ей бы в срочном порядке прописали антидепрессанты и ножные ванны. Ибо ну не дело — из ночи в ночь — с закрытыми глазами вставать с постели и бродить сомнамбулой по маяку, рискуя сверзиться с винтовой лестницы и переломать себе все кости. А ей, лестнице, и без того положен ремонт. Ступени потрескались, о нормальных перилах можно лишь мечтать. И ведь нет никого рядом, кто мог бы отвадить Ри Эль от ночных хождений.
Когда это началось? Немногим позже злосчастного эпизода, в котором погиб клан Энна. Еще бы. Такой удар по психике. Отпечаток на всю жизнь. Называется, справляйся, как хочешь.
Во время приступов лунатизма она раз за разом пыталась спасти то Шен-Шена, то сестер, то приемных родителей. Она бежала, казалось, из последних сил. Но всегда опаздывала, снова и снова переживая невосполнимую потерю.
Бездна отчаянья хохотала под ней на тысячи голосов. Затягивала, манила забытьём. И Ри Эль падала, падала, бесконечно падала в эту яму, желая только одного: под корень истребить клан Анци. Провернуть с ними то, что они сделали с ее роднёй. Воздать по заслугам.
Отчасти кадры из сна стирались по пробуждении. Но где-то глубоко в подкорке застревала мысль:
«Мне нипочем не стать счастливой. Если не отомщу».
С отголоском этой мысли проснулась она и сегодня. Проснулась, что удивительно, в своей кровати — ничегошеньки не помня о прошедшей ночи. Кто-то за стеной приглушенно напевал веселую песенку о якорях и спасательных кругах. А соседей у Ри Эль, между прочим, отродясь не бывало — кроме пресловутых чудес невпопад. Прослушав куплет песенки, она загадочно улыбнулась, плеснула в лицо воды из ковша. Провела по графику все утренние ритуалы и спохватилась: первый учебный день!
Наспех собрав портфель, облачившись в травянисто-зеленое платье с шароварами и сунув в рот пряник, она выскочила наружу — и чуть не преставилась. Ибо там ее уже поджидали.
Прислонившись спиной к маяку, словно подпорка какая (хиленькая, прямо скажем, если брать во внимание габариты башни), в небрежной позе стоял профессор Ми Ра Ниль. Наверное, долго репетировал — и позу, и выражение лица — угрюмо-сосредоточенное. Весь такой из себя утонченный аристократ. Еще и книгу для полноты образа прихватил.
Ми Ра Ниль до последнего делал вид, будто Ри Эль для него не существует. Опомнился лишь, когда она присела, чтобы прочесть название книги и подавиться смехом.
– «Как понять женщину». Первое, что под руку попалось, да? – съязвила она, выглядя слишком уж бодрой и оптимистичной.
Ми Ра Ниль сразу растерял весь снобизм, прокашлялся, придал себе суровый вид (вышло с натяжкой) и поспешно сунул книгу за пазуху.
– Я, вообще-то, за тобой приехал. Транспорт подан! – как-то совсем подавленно объявил он.
Ну да. Его инициативой здесь и не пахло. Ректор заставил. Из-под палки вынудил стелиться перед вчерашней прогульщицей и неудачницей, которую отчислили, в общем-то, за дело.
Вот если бы эта упертая коза согласилась поселиться в общежитии, мороки было бы куда меньше. Не пришлось бы попусту драгоценное время тратить. Да она хоть знает, сколько стоит один профессорский час?!
Ми Ра Ниль с чувством уязвленного достоинства отделился от стены и тотчас получил в свой адрес едкий комментарий:
– А у вас спина белая!
– Не смешной розыгрыш.
– Я серьезно, – сказала Ри Эль и принялась без спросу стучать ладонью по профессорским лопаткам, стряхивая побелку с черной мантии. Ага, черной — как назло! В кои-то веки решил переодеться, чтобы выглядеть прилично? Получи издевательскую насмешку от судьбы.