Среди пальм, в ответ на предложение отчаливать, с готовностью нарисовалась спасительная дверь. Полупрозрачная, определенно деревянная, с выцветшей круглой ручкой.
Девушка ограничилась скупым кивком. После вынужденного купания они с профессором оба до сих пор не высохли, хотя жара стояла образцовая. Ри Эль промокла вплоть до кружевных лент на лифе. Мантию Ми Ра Ниля можно было выжимать. Вдобавок у обоих намечался стресс. Чувства пришли в чудовищный беспорядок, словно по ним протоптался кавалерийский полк. Самообладание покосилось и повисло на последнем шурупе. Беспокойства добавлял стреляющийся током камень, который наверняка не камень, а какая-нибудь адская штуковина.
Ри Эль заподозрила неладное, когда было уже слишком поздно. Раскрыв ладонь, она попыталась уронить камень, но тот почему-то не ронялся. Как клещ, впился в кожу, с каждой минутой всё глубже и глубже погружаясь в ткани.
Боль не ощущалась совершенно. Но страх сработал за двоих. Он всколыхнулся с такой силой, что Ри Эль закричала и отскочила от профессора, с ужасом уставившись на свою руку. От руки ей избавляться не хотелось. А вот от камня — очень даже. С отвращением и кое-как она отковыряла «дар моря» ногтями и обнаружила, что в ладони от него появилась довольно глубокая прожженная выемка.
– Гадость какая! – содрогнулась Ри Эль.
«Гадость» шмякнулась в песок — и запустился процесс перестройки. Глаза у профессора полезли на лоб, когда из камня вдруг выпростались черные механические ноги, затем вторая пара ног, а затем и третья, и четвертая. Когда все эти ноги образовали каркас многогранника, от гальки не осталось и следа.
Ри Эль сжалась в комок и притаилась за пальмой. Каркас, как ни в чем не бывало, глянцево блестел под солнцем. Чуть поодаль белела свернутая в трубочку записка.
Ми Ра Ниль собрался с духом и записку поднял. Развернул, всмотрелся, нахмурил брови. Почерк был беглый, убористый. Закорючки и завитушки изрядно мешали восприятию.
«Хэй! Попутного ветра, моя дорогая правнучка!» – неуверенно озвучил профессор. Ри Эль вскинула на него глаза. Наплевала на свои страхи и, выбежав из укрытия, примостилась рядышком.
«Попутного ветра, моя дорогая правнучка, – зачарованно повторила она и стала читать дальше. – Мы с нынешним главарём клана Анци спелись не на шутку и договорились бороздить моря до гроба. Благо, все, кто мог нас друг к другу приревновать, благополучно скончались пару месяцев назад. Карга Анту-Нетта — жёнушка старика Кардо — отдала концы из-за сердечного приступа. Моего благоверного к праотцам отправила желудочная язва (а может, что и похлеще). И для нас с Кардо началась вторая молодость. Нас ждали великие и ужасные открытия.
Открытие номер один: мне стукнуло девяносто три, но я всё еще пользуюсь авторитетом среди матерых капитанов.
Открытие номер два: пушки на моем корабле каким-то чудом вышли из строя все до единой.
И открытие номер три: молодняк из клана Анци ступил на пути зла.
В последнем я убедилась, когда люди Кардо донесли о секретном собрании в секретной зале семейного особняка. Не буду вдаваться в подробности, но замышлялось нечто зловещее, с далеко идущими и весьма плачевными последствиями для всего человеческого рода. В чем мы были уверены на сто процентов, так это в том, что Анци рано или поздно захотят завладеть артефактом.
Так что мы сообща наложили на артефакт неприкосновенные чары, а затем для надежности раскололи его на множество частиц. Но частицы раз за разом прилипали друг к другу, как намагниченные. Поэтому было решено разбросать их по разным локациям. Как ты понимаешь, локации — это эпицентры катаклизмов в академии Катастроф.
Страж лаборатории Феноменов сказал, что в будущем кому-то из клана Энна придется артефакт восстановить. И думается мне, это будешь ты, дорогая. Впрочем, если ты читаешь мое послание, значит, первый осколок артефакта уже у тебя в руках. И акула мне в глотку, если в ближайшее время тебя не пошлют за остальными четырьмя.
Э-хей, девочка! Не дрейфь!
Страж лаборатории Феноменов пообещал, что будет приглядывать за тобой.