Восьминогая тварь притормозила, обдав профессора и Ри Эль волной пыли. Ми Ра Ниль практически неосознанно привлек студентку к себе. В нем сработал инстинкт — уберечь, защитить, не допустить, чтобы с нею случилась беда.
Почему? Неужели и впрямь потому, что любит?
Рассуждать на эту тему времени не было. Всадники спешились и, размахивая руками, бросились навстречу.
– О, небо! Я узнала вас! – проговорила женщина, завернутая во всё красное. И согнулась, чтобы отдышаться. – Вы обязаны вытащить нас отсюда.
– Глупости! – сузил глаза Ми Ра Ниль. – С какой стати?
– Вы только взгляните! – подал голос мужчина, завернутый во всё зеленое. И простер руку в сторону клубов пыли. – За нами гонится шайка, вооруженная до зубов. Будь со мной мои люди, мы бы живо отразили атаку. Но сейчас положение безвыходное.
И женщина, и мужчина в едином порыве бухнулись перед профессором на колени и уже собрались завопить: «Спаси-и-ите!».
Но тут прямо за ними, на песке, нарисовалась дверь.
«Артефакт у них!» – сообразил Ми Ра Ниль.
«Или где-нибудь в поклаже», – догадалась Ри Эль и нацелилась на верблюда, на чьем горбу, собственно, поклажа и лежала.
– Не отставай! – крикнули ей уже из прохода — эдакого люка посреди песков.
Ри Эль в это время как раз пыталась разгрузить животное. Но если б всё было так просто! Узлы, сплошные узлы и сплошное расстройство. А из «тучи», которая неслась по пустыне, уже довольно отчетливо слышались проклятия, ругательства и угрозы оторвать башку. Поэтому Ри Эль не придумала ничего умнее, чем переправить в академию верблюда вместе с его ношей. На первый взгляд — предприятие провальное. Но что если обозреть проблему с другой стороны? Скажем, сзади?
Как правильно толкнуть верблюда и с какой силой стоит уколоть его иголкой, чтобы он сделал определенное количество шагов и провалился, куда следует?
От математических расчетов Ри Эль отвлекло обстоятельство поистине чрезвычайное — зыбучие пески. Она вдруг обнаружила, что увязла в них по колено. И верблюд, само собой, увяз вместе с ней.
Она протянула руку, пошевелила пальцами. Выгнулась сильнее. Нет, не достаёт. До распахнутой нарисованной двери не хватало всего нескольких дюймов.
Когда оттуда выбрался профессор (видимо, удачно переправив гостей), Ри Эль уже прощалась с жизнью, будучи в воронке по шею. Верблюд рядом с ней неистово барахтался всеми восемью ногами, поэтому погружение в зыбучие пески было стремительным и необратимым.
– Только не это! – простонал Ми Ра Ниль.
– А вы можете… Тьфу! – выплюнула песок Ри Эль. – Можете немно-о-ожечко передвинуть дверь?
Погоня, состоящая преимущественно из бритых и лысых бандитов, помахивающих топорами, достигла цели и теперь столпилась вокруг воронки, с любопытством наблюдая. Дверь в земле тоже представляла для них интерес. Но заглянуть внутрь они не решались. И правильно делали.
– С ума сойти! – высказался профессор. И крикнул в пустоту: – Эй, уважаемый ректор, а вы не могли бы что-нибудь предпринять?
– Будь спокоен, дружище! Девочка провалится, куда положено, – покровительственно ответили ему с небес (заодно ввергнув бандитов в священный ужас). А потом совершенно изменившимся, дрожащим фальцетом: – Джессамина, это ты? Неужто ты?
– А вы кто такой будете? – довольно неучтиво отозвалась та.
После этого связь прервалась.
Бандиты всё еще пребывали в священном ужасе, когда верблюд сделал свой финальный плевок и окончательно утоп в песках. С ним вместе провалилась и Ри Эль. Ми Ра Ниль отряхнул руки, с тяжким вздохом запрыгнул назад – в межпространственный колодец – и захлопнул за собой дверь.
Один из вооруженной шайки — самый смелый и ужасам не подверженный — метнул вслед профессору топор. Но только топор долетел до двери, как та начисто растворилась. Затвердела воронка зыбучих песков. Растаяли представления, принципы и психологические установки.
Пустынным разбойникам не оставалось ничего другого, кроме как бросить свой разбойничий промысел и организовать религиозную общину — в честь гласа, идущего с небес.
Ми Ра Ниль прибыл в подземелье очень вовремя. Там как раз намечался крупный конфликт. Женщина, завернутая в красное, с боем отвоевывала у ректора свою руку, в которую тот вцепился мертвой хваткой. Мужчина, завернутый в зеленое, свирепел и уже был готов обнажить саблю — разумеется, из-за своей спутницы. Верблюд флегматично жевал жвачку и плевать хотел на всё.