Это потом только она покосилась на Шафрана с откровенным ужасом – когда оба перевели дух и зареклись садиться в трансформер до конца своей жизни.
– Обратно — пешком! – смеясь, заявил учитель. Надо отдать ему должное: несмотря на пережитый шок, смеялся он бархатно и обволакивающе.
– Ну и прики-и-ид, – протянула принцесса Мираж, глядя, главным образом, на его тюрбан.
– А вы не вопите в следующий раз, как резаная.
Обмен любезностями состоялся.
И наступило гробовое молчание. И в этом гробовом молчании явственно и немного робко тренькнул колокольчик. Сперва один, потом второй. С надрывом прогорланил и умолк чей-то петух — ему полагалось проследовать в суп.
Терракотовые улицы были практически пустынны. Они стояли в мокрых терракотовых песках, залитые солнцем по самые флюгеры. Заведения и рынки только-только открывались. Вдоль улиц развешивали трехцветные флажки, на площади устанавливали подмостки для мэра, откуда он должен будет толкнуть проникновенную речь. Организатор выставки нелепых изобретений носился в мыле и бешено вращал глазами.
– Рановато мы, – проронила Джессамина.
– Всё ради тебя, – сказала Ри Эль. – Посидим в кафе?
– Чур, раскошеливается он! – обрадовалась та и ткнула пальцем в учителя.
– Вы издеваетесь! – возмутился Шафран. Но быстро вспомнил, что ему ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом, и мрачно кивнул в знак согласия.
От падения в первую бездонную яму прямо за поворотом принцессу Мираж удержала Ри Эль.
– Они тут разверзаются в хаотическом порядке. Никто не знает, где будет следующая. А старые почти сразу зарастают, – пояснила она.
– О-о-о! – оценила Джессамина. – Достопримечательность!
От падения во вторую яму ее удержал кочевник Альфинур.
– Свет моей души! – пафосно изрек он, заключая ее в объятия. – Ты здесь! А я тебя у моря искал. Будешь танцевать со мной на балу?
– Бал? Любопытно, – сказала та и многозначительно хмыкнула. Чтобы утереть нос и ректору, и кочевнику, лучшего случая может не представиться.
– Слышал, его устроят в парке каменных изваяний, сразу после парада, – медоточиво ввернул учитель Шафран. И как бы невзначай приобнял Ри Эль за плечи, украдкой поглядывая, как смыкается за Джессаминой бездонная яма.
– А я слышал, что вы намылились на праздник — и нас не пригласили! – свирепо прогремел позади Ми Ра Ниль. Страшно прекрасный в своей профессорской мантии цвета жженого угля, которая была отдельным произведением искусства. Сплошь золотые вензеля да растительные орнаменты. А по краям — узорная золотая оторочка.
Ри Эль оглянулась, заработав себе шейный спазм, и отпрянула от учителя, как будто ее поймали на горячем. При звуке знакомого голоса ее всё равно что током ударило изнутри. И совесть начала грызть без причины. Словно Ри Эль профессору жена, и эту жену застали за изменой.
За Ми Ра Нилем, путаясь в полах звездной мантии, едва поспевал ректор. Конечно же, в маске. Маска на нем была пестрая, карнавальная, с кучей блестящих перьев над головой и пухлыми ярко-красными губами, искривленными в ухмылке, которая не предвещала ничего хорошего.
– Да они сговорились за нами следить! – всплеснула руками Джессамина.
«Раз, два, – мысленно подсчитала Ри Эль, вскользь пройдясь взглядом по кочевнику и ректору. – И у меня двое. Если будет алкоголь, надерутся и передерутся, как пить дать».
От всех этих поклонников и Ри Эль, и Джессамине хотелось сбежать в темный лес, чтоб не нашли. Но темных лесов, как назло, поблизости не росло. Только башни Вату-Хоу, да и те поутру превращались в хилую деревеньку.
И Ри Эль, и Джессамина слаженно вздохнули.
Что ж, раз лесов нет, на балу придется основательно повеселиться.
Столик на шесть персон отыскался сразу же. Мест в пустом кафе было навалом, посетителей — раз, два и обчелся. Толпы подтянулись позже. К тому времени соперники успели попарно просверлить друг друга взглядом, Ри Эль от волнения выхлебала целых пять чашек чая, а Джессамина прикончила третий стаканчик капучино и удовлетворенно откинулась на спинку скамьи. О том, что такое капучино, никто из официантов, равно как и из клиентов, даже не догадывался. Пришлось Джессамине на пальцах объяснять. Что куда и в каких пропорциях класть, как заваривать. «Верблюжье молоко — пакость, но ладно. И так сойдет».